Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума
Независимо от того, насколько точными были конкретные обвинения против Вайнреба, если судить по всему, что нам о нем известно, прокурор Бакхофен весьма верно оценил его. Он охарактеризовал Вайнреба как
одновременно манипулятора и того, кто по-немецки называется словом Hochstapler, человек, который жаждет быть в центре событий. Он придумал и вел игру с СД при помощи своего почти патологического воображения и испытывал огромное удовольствие как от сопряженного с ней захватывающего риска, так и от обожания своих «подопечных», в числе которых были те, кто боготворил его, словно он был Мессией. Разумеется, доносить на евреев немцам не было его целью. Он помог многим евреям скрыться. Но он использовал евреев как ставки в игре, хотя изначально знал, что у него нет козырей, чтобы одержать в ней победу… Эта игра с СД не имела никакой прочной основы и была обречена на ужасный финал[165].
Кто-то, возможно, пришел и к более суровому заключению. Суд приговорил Вайнреба к шести годам тюрьмы. Но ему вновь повезло. В честь пятидесятилетия своего правления королева Вильгельмина помиловала некоторых заключенных. Адвокаты Вайнреба обратились к ней с прошением о помиловании. И оно было удовлетворено. Вайнреб вышел на свободу. Прошение адвоката еврейки-изменницы Анс ван Дейк о смягчении смертного приговора было отклонено.
Итого в целом Вайнреб провел в тюрьме около трех лет. Альберт Конрад Геммекер, комендант Вестерборка, отправивший около 100 тысяч евреев в лагеря смерти, получил десять лет, всего на четыре года больше Вайнреба. Он легко отделался, утверждая, что не имел понятия о судьбе, которая ждала «его евреев», когда выполнял свои обязанности и грузил их на поезда в Вестерборке. Суд не смог доказать вне разумных сомнений, что на самом деле Геммекер все знал. Некоторые до сих пор считают, что Вайнребу вынесли слишком суровый приговор. Тех, кто полагает, что приговор Геммекера был недостаточно суров, гораздо больше.
2. Пекин
Ёсико Кавасима привычно дремала в постели в три часа дня, когда на пороге появился полицейский Китайского националистического правительства. Это произошло 11 октября 1945 года, спустя два месяца после того, как император Японии объявил о капитуляции страны вычурным слогом, который большинство его подданных не понимали. Полицейский приказал Цзинь Бихуэй (так ее звали по-китайски) встать. Босую, все еще в голубой пижаме, ее заковали в наручники, завязали ей глаза и затолкнули в ждавшую на улице машину. Все вещи, в том числе украшения, которые принадлежали когда-то ее матери, были конфискованы. В том числе часы с бриллиантами, нефритовое ожерелье, золотая заколка и несколько драгоценных фигурок на платиновых подставках.
Ярость из-за подобного обращения Ёсико изливала в дневник. Ее рассказы порой бессвязны, но аристократическое презрение к тюремщикам ощущается вполне явно. Она обращалась к ним свысока, как к японским учителям в начальной школе. Полицейский «напоминал кули», писала она. В участке она потребовала сигарету и приказала охраннику дать ей прикурить. Увидев орудия пыток, применявшиеся для более строгих допросов, она вздохнула, возмутившись их устаревшим видом: «Ах, Китай»[166].
Не то чтобы ее не предупреждали. Ближе к концу войны знакомая японская предсказательница посоветовала Ёсико бежать в Монголию. Но та отличалась упрямством. Она бездомная полукитаянка-полуяпонка, говорила она, но сердце ее принадлежит китайскому народу. Поэтому она осталась в своем доме в Пекине с тремя любимыми обезьянками и проводила большую часть времени, слушая, как слепой музыкант играет на лютне печальные японские мелодии.
Перед арестом Ёсико советские солдаты уже схватили императора Маньчжоу-го при попытке бежать в Японию. После перенесенных в оккупации унижений население мстило жестоко – и везде непредсказуемо. Однако в отдельных местах дела обстояли куда хуже, чем в других. В бывшем Маньчжоу-го, снова ставшем частью Китая, чинили особенно жестокие расправы. После того как руководство японской Квантунской армии, прихватив награбленное, отправилось на комфортных последних поездах к побережью, сотни тысяч японских граждан, которые, поверив многолетней императорской государственной пропаганде, поселились в Маньчжоу-го и теперь в одночасье обнищали, приняли на себя основной удар народной ярости от тех, кому когда-то сулили «гармонию пяти рас» и оставили ни с чем. Японцев нередко грабили или убивали разгневанные китайцы. Но по сравнению с ■■■■■■■■■■■■-■■■■■■■■■■■■■■■, ■■■■■■■ ■■■■ ■■■■ ■■■ ■■, ■■■ ■■ ■■■■■ ■ ■■■■■■■■ ■ ■■■■■■■■■ ■■■■■■, ■■■■■■■ ■■■ ■■■■■■■ ■■■■ ■ ■■■■■. ■■■■■■■ ■■■■ ■■■■■■■■■■ ■■ ■■■. ■■■■■■■■ ■■■■■ ■■■■■■■■ ■■■■■■■■ ■■■■■■■ ■■■■■■ ■■ ■■■■■■■■ ■■■■. ■■■ ■ ■ ■■■■■■, ■■■■■■■■ ■■■■ ■■■■■ ■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■: ■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■ ■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■■■ ■■■■■■. ■■■■■■■■, ■ ■■■■■■■■ ■■■■■■■ ■■■■■■ ■■■■■ ■■■■■ ■■ ■■■■ ■■■■■■■, ■■■■■ ■■■■■■■■■ ■■■■■ ■■■■■■■■■ ■■ ■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■, ■■■■ ■■■-■■ ■■■■■■ ■■■■■■ ■■ ■■■■■■■. ■■ ■■ ■■■■■ ■■■■■■■ ■■■ ■ ■■ ■■■■■■■■■ ■■■■■.
Одним из самых страшных японских военных преступников был генерал Ясудзи Окамура. В 1942 году он руководил жестокой операцией по очистке Северного Китая от партизан-коммунистов. Его стратегию, которая называлась «Санко Сакусэн», что обычно переводится как «политика трех всех» – «убить все, сжечь все, ограбить все», – разработал генерал-майор Рюкити Танака, бывший шанхайский любовник Ёсико. Более масштабная цель состояла в том, чтобы подавить партизанские силы, уничтожив всех мужчин, которых «подозревали как врагов». Крестьян сгоняли в принудительные трудовые бригады. Деревни сжигали дотла. Зерно и прочие жизненно важные продукты конфисковывали, скот убивали, чтобы у партизан не оставалось никакого провианта. По данным некоторых историков, в результате политики «трех всех» погибли 2,7 миллиона мирных китайцев[167].
Даже когда Ёсико арестовали по подозрению в измене и шпионаже, военный трибунал признал генерала Окамуру невиновным, и он стал военным советником Чан Кайши. Это было не произвольное и даже не сентиментальное решение, продиктованное лишь тем, что сам Чан и некоторые его генералы учились в японских военных академиях, и его личным знакомством с Окамурой. Как только Япония потерпела поражение, гражданская война между националистами Чан Кайши и коммунистами Мао Цзэдуна, постоянно назревавшая за фасадом антияпонского альянса, переросла в яростные столкновения. Поскольку Чан стремился получить поддержку Японии, перед китайским военным трибуналом предстали относительно немногие японцы, в отличие от других регионов Азии, например, от Сингапура и
