Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор

Прошел час, два часа. Никто из нас не произнес ни слова, опасаясь, что мы можем не услышать выстрела, означавшего для нас облегчение. Кроме того, наши пересохшие горла и распухшие языки мало способствовали поддержанию беседы. Мы подбирали веточки, траву или листья и молча жевали их, пытаясь наполнить рот влагой.　

Внезапно внизу со склона горы послышался резкий грохот, и мы, вскочив на ноги, стали прислушиваться, стараясь не пропустить звук возможного второго выстрела, который означал бы обнаружение туземной тропы. Второго выстрела не было; тогда носильщики на мотуанском, а мы, трое белых, по-английски заорали единственное слово — «вода!».　

В кои-то веки не было нужды приказывать папуасам собирать свои грузы и отправляться в путь. Они уже взвалили на плечи ноши и толкались, наступая друг другу на пятки в своем рвении идти по следу, который проложили трое полицейских.　

В этом безумном броске вниз по склону не было никакого порядка. Мы шли, спотыкаясь о бревна, корни и камни, скользя по коварным, замшелым скалам. Жажда гнала нас, выжимая все силы, и мы спешили вперед, подгоняя констеблей, расчищающих путь ударами ножей, и не обращали внимания на царапины и мелкие травмы.　

Внезапно мы, обогнув огромную рощу бамбука, увидели Сонану, Явану и Ваймуру, терпеливо рубивших ножами бамбук и подлесок. Они не обернулись, когда мы бросились к ним, но устало подняли руки и снова опустили ножи в ход с видом людей, достигших предела физической выносливости.　

«Вода! — кричали мы им, — где вода?!»　

С занесенным над головой ножом капрал Сонана повернулся к нам. Его черное лицо было искажено переживаемыми мучениями.　

«Воды нет», — пробормотал он.　

«Но выстрел? — настаивали мы. — Мы слышали выстрел».　

Еще до того, как он ответил, я понял, что мы ошиблись, что падающее дерево или оторвавшийся валун, разбивающийся о подлесок, произвели тот треск, который мы слышали.　

«Хозяин, — выдохнул капрал, — мы не стреляли», и вернулся к рубке бамбука.　

Темнота застала нас все еще прорубающими тропу, носильщики с ведрами и кастрюлями следовали за людьми, вооруженными ножами, ожидая момента, когда они смогут прорваться через эту, казалось бы, бесконечную стену девственной растительности и найти путь к какому-нибудь ручью.　

Внезапно раздался крик, донесшийся впереди по маршруту. Тогда носильщики, моментально поняв его значение, разразились детским плачем. Это наши высланные вперед разведчики вышли к другому обрыву, и в эту ночь воды у нас тоже не будет!　

Мы нашли немного свободного от кустов места, поставили палатки и разожгли костры. Никто не говорил об ужине. У носильщиков было всего несколько небольших мешков риса, но не было воды, чтобы приготовить его. И мы знали, что в наших продуктовых ящиках есть только мука, овсянка, чай, кофе — ничего, что мы могли бы употребить без воды.　

Около костров растянулись носильщики и полицейские, и впервые за все эти недели не было слышно ни пения, ни смеха. Мы, белые люди, растянувшиеся на своих койках, тоже не разговаривали. Каждый по-своему и в соответствии　со своими убеждениями, готовился смириться со смертью, которая, как мы были уверены, настигнет нас через два-три дня, если поиски воды окажутся бесплодными.　

Под брезентовым навесом, поверх тюков, покоился череп, который весь день тащил старый Форнье. В мерцании огней мне почудилось, что я различил сардоническую ухмылку, и вдруг почувствовал к этому ужасному существу сильную ненависть, как будто оно было виновато во всех наших бедах.　

Внезапно в джунглях раздалось странное, леденящее кровь пение, в котором безошибочно угадывался человеческий голос. Что бы это могло быть? Мы переглянулись и посмотрели на носильщиков, но никто из них не заговорил. Затем пение оборвалось, и его сменил пронзительный вой, к которому присоединился второй голос. Мы легли на койки, слишком хорошо зная, что это могут быть только Апи и Каури, которые следовали за нами, и только Бог знал, как они умудрялись не отстать.　

Они подходили все ближе и ближе, пока не оказались в круге света костров, два несчастных, в чьих лихорадочных глазах не было и следа разума. Они упали на землю рядом со своими товарищами, все еще воя, и никто не упрекнул их и не предложил выгнать оттуда.　

А потом пошел дождь!　

Без предупредительного грохота грома, вспышки молнии или усиления ветра небеса разверзлись, и на нас обрушился хлесткий, пронизывающий ливень. Надежда, почти исчезнувшая, вернулась в мгновение ока. и мы, белые люди, вскочили со своих кроватей и, крича туземцам, чтобы они пришли и помогли нам, схватили кастрюли, чайники, ведра, чашки — все и все, что могло удержать хотя бы несколько драгоценных капель воды — и поставили их под наклонные края брезентовых палаток.　

Носильщики, видимо, слишком отупели от жажды, чтобы понять, что необходимо запастись водой. Они смотрели, как мы бегаем и мечемся, но не пытались помочь. Однако полиция отреагировала и присоединилась к сбору живительной влаги.　

Так же внезапно, как и начался, дождь прекратился, как будто Бог на Небесах увидел наше несчастье и послал нам благословенные пять минут ливня, чтобы облегчить наши мучения. Когда мы тщательно слили каждую каплю, которую собрали, набралось едва ли два ведра — не так много, чтобы делить между всеми. Но мы разделили воду, по трети чашки на каждого мужчину, черного и белого. Никогда холодная, родниковая вода не была для меня вкуснее, чем те несколько глотков из чашки, пахнущие заплесневелым брезентом, в свою очередь пропахшим потом черных носильщиков, которые неделями несли палатки на своих спинах.　

Рассвет застал нас сильно утомленными подъемом по тропе, по которой мы спускались прошлым вечером. Теперь время было самым важным фактором. Нам оставалось проверить еще один отрог, и на нем мы должны либо найти туземную тропу, либо прорубить свою. Если отрог, как и другие, кончится пропастью высоко над рекой, мы должны спуститься в эту пропасть или погибнуть при попытке это сделать. Как только взойдет солнце во всей своей силе, наши страдания, облегченные коротким глотком воды за ночь, возобновятся, и без еды и воды мы не сможем продолжать путь. Возвращаться назад через многие мили, которые мы преодолели после того, как перешли последнюю реку, мы уже были не в состоянии.　

Ближе к вершине отрога в кустах послышался шорох, и к нам метнулся маленький серый зверек. Позади себя я услышал пронзительный крик, звук падения тела, нырнувшего в кусты, и Пайе, юный горец, поднялся на ноги с маленьким крысиным кенгуру в руках. Его длинные когти