Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор
Поэтому мы, выставив заслон из полицейских, начали спуск к реке (которую мы считали ручьем, пока не подошли вплотную к укрывавшим ее кустам). Большинству носильщиков удалось благополучно, хоть и с трудом, спуститься в овраг. Теперь надо было перебраться через речку, которая оказалась настолько глубокой, что перейти стремительный поток вброд, не потеряв или не замочив грузов оказалось невозможным. Надо было поспешно строить мост. На дне оврага заросли не содержали огромных деревьев, как наверху, однако нашлись несколько высоких, но довольно тонких для нашей цели стволов.
Хотя от этого зависела их жизнь, носильщики не спешили валить деревья и доставлять их в нужное место. Когда дело дошло до того, чтобы отправиться в прибрежные джунгли и нарезать лианы, чтобы связать бревна вместе и привязать шесты для перил, они вообще отказались идти, боясь, что в зарослях могут прятаться дикари.
Впервые я действительно разозлился на них и, схватив палку и сердито закричав, бросился в атаку. Как ни велик был их страх перед дикарями, они побежали с криком «Хозяин взбесился» и начали рубить лианы.
Все это время полицейские на краю оврага прикрывали нас винтовками. Дикари, видя, что у края оврага осталась лишь небольшая кучка наших людей, осмелели и старались приблизиться, чтобы пустить в дело свои луки. Дважды полицейским пришлось стрелять, чтобы отпугнуть особенно дерзких папуасов. Полицейские позже утверждали, что стреляли в воздух, во что мы, белые, им не особо поверили.
Под прикрытием полицейских наверху мы на дне оврага приступили к постройке моста. За неимением толстых бревен пришлось использовать длинные, но тонкие стволы прибрежных деревьев. Их довольно легко удалось перебросить (четыре в ряд) через русло шириной 6–7 ярдов. Но стволы прогибались даже под весом одного человека, поэтому сверху положили еще один слой тонких бревен.
Гораздо большей проблемой была установка перил в виде двух длинных жердей. Перила не внушали никакого доверия к своей прочности, они создавали только иллюзию безопасности, несколько успокаивая тревогу тех, кто шел по мосту. Если бы человек споткнулся или поскользнулся, навалившись тяжестью тела на одну из жердей — хлипкая конструкция рухнула бы в воду вместе с тем, кто ее сломал.
Мост получился устрашающей, шаткой штукой, которая прогибаясь угрожала лечь на поверхность яростного потока, который моментально снес бы все сооружение. Поэтому на мосту одновременно могло находится не более двух носильщиков с их поклажами.
В течение часа, с максимальной предосторожностью мы благополучно переправили всех носильщиков.
Самое сложное было еще впереди — безопасно спустить вниз полицейских и переправить их через ручей, так как мы, трое белых, не могли снизу удерживать стрельбой дикарей от намерения подойти к краю оврага и закидать спускающихся с винтовками за спиной констеблей камнями и стрелами.
Однако Даунинг решил эту проблему. Пока мы с Хамфрисом были заняты возведением моста, наш предусмотрительный фотограф разработал план отступления нашего прикрытия. Он порылся в тюках и достал несколько фунтов пороха. Затем смочил моток бечевки в керосине для единственной оставшейся у нас настольной лампы. Эти вещи он в заплечной сумке поднял наверх.
На этом этапе нашей обороны дикари образовали вокруг группы полицейских полукруг с радиусом все тех же двухсот ярдов, время от времени предпринимая попытки сократить дистанцию, чему полицейские периодической стрельбой не давали возможности осуществиться.
Даунинг насыпал порохом длинную дорожку вдоль кромки оврага в десятке ярдов от края. Пропитанная керосином бечевка была положена поперек пороховой дорожки, и ее конец был привязан к ближайшему кусту. Другой конец бечевки был опущен по склону оврага почти до его дна. Проинструктировав полицейских о том, как надо действовать, Даунинг спустился вниз и дал сигнал к началу операции.
Полицейские дали в сторону дикарей дружный залп, заставив папуасов отбежать подальше, а сами бросились к краю обрыва и начали осторожно спускаться, закинув винтовки за спину. Когда они почти достигли середины склона, Даунинг поджог фитиль, и огонек побежал по бечевке наверх. По его расчетам дикари уже устремились к оврагу и должны вскоре подбежать к краю обрыва. Прошло еще около десяти секунд, когда раздался взрыв, извергнувший столб пламени и густого дыма.
Мы снизу не могли видеть всего, что происходило наверху среди дикарей, но с полдюжины их скатилось на дно оврага, чудом не задев полицейских, заканчивавших спуск. Папуасов просто сбросило взрывной волной. Судя по всему, они не очень сильно пострадали, потому что двое почти тут же вскочили на ноги и, не подбирая валявшегося на земле оружия, бросились в прибрежные заросли. Другие сидели, тряся головами, или бессмысленно ползали на четвереньках. Эти, вероятно, получили контузии.
Через несколько секунд полицейские и Даунинг уже начали переправляться к нам по мосту (учитывая ограничение нагрузки на тонкие бревна).
Мы, занятые уничтожением моста, от души посмеялись при виде этого зрелища. За время нашей разрушительной работы ни один дикарь не показался на краю противоположного обрыва. Мы были в безопасности на территории другого племени, отделенные от преследователей стремительным потоком.
Я не припоминаю, чтобы в то утром видел Апи, но оказалось, что он тоже переправился по мосту и теперь опять дал знать о своем присутствии странным, раздражающим воем.
«Заткнись!», — закричал я и ткнул его в ребра кулаком, не сильно, и не стараясь причинить боли. Он вскочил на ноги, уставился на меня, затем снова завыл и начал взбираться по склону на нашей стороне оврага. Он проигнорировал наши приказы вернуться, и тут же мы были поражены другим воем среди нас. Каури, другой наш повар и соплеменник Апи, тоже заразился «дэббил-дэббилом». Через мгновение он отправился вслед за своим коллегой.
Хамфрис пожал плечами и обратил внимание на еду, которую Каури бросил недоваренной.
«Через пару часов они поднимут всех дикарей на этой стороне оврага и те тоже завоют нам в уши, — мрачно предсказал он, — Для нас было бы хорошо, если бы эти два идиота упали замертво прямо сейчас».
«Хозяин, — взволнованно вмешался констебль, — лучше бы вы послали полицию пристрелить этих дураков».
Хамфрис покачал головой.
«Нет, — сказал он, — я не собираюсь утомлять полицейских погоней за ними, но, если они вернутся к нам и снова начнут этот вой, я надену на них наручники и заткну рот. Вот тогда я позволю вам их пристрелить».
Тот факт, что, поев, он снова стал веселым, заставляет меня усомниться в том, имел ли он в виду, на самом деле, осуществить какую-либо из своих угроз.
Тем не менее, эти два воющих сумасшедших в джунглях представляли серьезную угрозу для нашей безопасности. Мы уже не слышали их завываний, когда,
