Нефритовый шар - Дэвид Росс

– Где тебе его сделать? – спросила она.

– Начни здесь, – сказал Шань У, показав на предплечье возле сгиба локтя, – и закончи здесь. – Он показал на кожу между большим и указательным пальцами.

Старуха удивлённо подняла брови:

– Как заметно!

– Делай, что тебе говорят.

Даже поздним вечером на базаре было шумно: люди покупали, продавали, обменивались, воровали. На лотках можно было найти буквально что угодно, от самой простой еды до драгоценных камней. Ахмед отвёл Шань У в уголок рынка и попросил сесть, а затем громким голосом обратился к окружающим:

– Узрите мастера-мудреца, – провозгласил Ахмед, показывая на Шань У. – Он набрался великих знаний в своих странствиях по Такла-Макану. За небольшую плату Провидец Такла-Макана расскажет вам ваше будущее. Подходите! Не стесняйтесь!

Ахмед подмигнул Шань У, но тот уставился на него в ужасе. Что? Кто разрешил ему так делать? Откуда Ахмед вообще о нём что-то знает? Это же невозможно, если только… Шань У посмотрел на Ахмеда, который ухмылялся от уха до уха… Да. Если только Ахмед на самом деле ничего о нём не знает и просто пытается облапошить покупателей.

Шань У открыл было рот, но, прежде чем он успел хоть что-то сказать, подошёл невысокий круглолицый мужчина в белой рубашке и обвязывающем голову белом тюрбане. Он сел перед Шань У. Его глаза бегали, словно он пытался от кого-то спрятаться.

– М-мне нужен совет, о мудрейший.

Шань У посмотрел на Ахмеда – тот знаком показал, чтобы он продолжил разговор. И вдруг, посмотрев на толстяка в тюрбане, Шань У всё понял. В его сердце словно повернулся ключ, открыв совершенно новую дверь. Перед ним лежала огромная сила, готовая служить. Нужно было всего лишь взять её. Неужели она всегда у него была? Может быть, и так. Может быть, он знал об этом с самого начала, но у него не было смелости – уверенности, – чтобы воспользоваться ею, чтобы заставить её работать на него.

Но теперь она текла по его жилам, словно могучая река. Его пальцы, руки, всё тело дрожали от силы! Шань У изумлённо посмотрел на толпу. Все их мысли были обнажены, все их тайны были ясны, как луна и звёзды в небе. А то, чего он не видел, было недостойно того, чтобы видеть. Вот этот косоглазый – как же его ненавидит жена! А вот этот, в огромной шапке, очень хочет открыть цирюльню. Вон тот, с узким лицом, ужасно жалеет, что убил двоюродного брата. Мысли всех незнакомцев превратились в голоса, кричащие в голове. Шань У восхищался тем, насколько ясными и настойчивыми они были. А он прожил всю жизнь, зажимая уши! Но теперь – нет. Шань Му действительно больше нет. «Посмотрите на меня! Я Шань У! Я Провидец Такла-Макана. Я пришёл к вам! Я явился, словно бабочка из куколки!» Он смотрел в глаза, таращащиеся на него. Эти глупцы, живущие бессмысленными жизнями, беспокоящиеся из-за таких мелочей! Он будет жить за их счёт – так же, как паук живёт, питаясь мухами!

Человек в белом тюрбане смотрел на него; Ахмед по-прежнему ухмылялся, но уже едва заметно. Шань У протянул руку и, взяв мужчину за жирную ладонь, подтянул его к себе.

– Я прочитаю ответы в твоих глазах, – сказал он.

Толстяк наклонился к нему, и Шань У заглянул глубоко в его глаза. И увидел там картину, которая становилась всё яснее, словно проявляясь из тумана.

– Ты продал своему брату двух коз, – произнёс Шань У – настолько неожиданно, что человек в тюрбане вздрогнул. – Ты получил от брата деньги, три серебряные монеты. Но ты знал, что козы больны, – ты видел, как они лежат на земле при смерти.

Глаза толстяка округлились, челюсть отвисла. Шань У продолжил говорить – быстро, жёстко:

– Прежде чем продать брату коз, ты напоил их снадобьем, силой влив его в их глотки.

Толстяк сглотнул, что-то залепетал и попытался отдёрнуть руку, но Шань У крепко схватил её и закончил:

– Козы стали очень подвижными – такими подвижными, что обманули твоего брата, и он поверил, что они намного младше, чем на самом деле. Они оставались такими ещё день после того, как он привёл их в дом, а потом умерли. Обе.

Толстяк наконец-то вырвался из его хватки.

– Это неправда! – вскричал он, резко поворачивая голову влево и вправо, обращаясь к небольшой толпе, обступившей их. – Это ложь, говорю вам!

Он умоляюще взглянул на Ахмеда. Ахмед был настолько поражён, что ничего не ответил.

Шань У презрительно ухмыльнулся. Он уже ненавидел этого жалкого червяка.

– Но это ещё не самое худшее, – сказал он, повысив голос. – Болезнью, от которой умерли козы, заразился твой брат и его семья. Прямо сейчас они лежат в постелях и борются за жизнь.

Толпа ахнула.

– К-как ты можешь всё это знать? – воскликнул толстяк с дрожью в голосе.

– Я знаю, что ты скажешь, что у тебя нет денег, чтобы мне заплатить. Но это не помешает тебе отдать мне все деньги, что есть у тебя в карманах. – Голос Шань У стал ещё суровее. – И даже не пытайся разжалобить меня болезнью жены. Отдай деньги и уходи. Немедленно!

Толстяк достал из складок одежды кожаный кошель. Даже не пересчитав деньги, он швырнул кошель в Ахмеда и поспешно скрылся в недрах базара.

Ахмед уставился на Шань У – в его взгляде смешивались изумление и радость.

– Пусть помогает нам только с трудностями! – закричал высокий лысый мужчина, у которого было по меньшей мере пять подбородков. – Я не хочу, чтобы он вытаскивал наружу мои тайны!

Толпа засмеялась, а Ахмед воскликнул:

– Друзья мои, не беспокойтесь! Провидец Такла-Макана пришёл сюда, чтобы помочь вам. Так ведь, мастер?

Шань У свирепо уставился на Ахмеда.

– Так ведь, мастер? – повторил Ахмед.

Шань У кивнул.

– Так.

– Подходите, подходите! – закричал Ахмед, широко улыбаясь. – Пусть мудрость провидца ведёт вас! Всего три вэня – ничтожная цена за бесконечные знания!

Вот так Шань У стал обменивать свои видения на пригоршни монет, рассказывая тем, кто заплатит, где найти потерянный кулон, как вылечить неопасную болезнь, как изгнать из дома назойливого духа.

Вскоре они с Ахмедом заработали столько денег, что смогли оплатить проживание в караван-сарае на месяц вперёд.

Когда они возвращались с рынка с карманами, туго набитыми деньгами, любопытство Ахмеда наконец взяло верх над вежливостью, и он спросил о татуировке на руке Шань У – чего Шань У и ожидал.

– Но такое носят только преступники! – воскликнул Ахмед. Его лицо было освещено факелами, горящими на домах богачей вдоль