Три подруги и все-все-все - Анастасия Солнцева
Змей устремил на меня лукавый взгляд, выглядя в этот момент отъявленным плутом.
— Занятная, — холодно ответила я.
— Забавно, как работает преемственность, верно? Потомки ступают по следам своим прародителей, даже не задумываясь. Как будто что-то… или кто-то… их ведёт. Но ты должна быть сильнее Табити. Ты должна довести начатое до конца. Ты выступила против Совета. Ты желаешь уничтожить их и забрать то, что когда-то забрали они. Но ты не сможешь сделать этого, пока жив мой брат. Он снова и снова будет подпитывать их силу.
— Но я же не могу убивать наугад!
— Ты — нет, я — да, — и Змей хищно усмехнулся.
— Так тоже нельзя, — упиралась я. — На что ты рассчитываешь? Что рано или поздно просто угадаешь?
— Да, придётся делать это в порядке очерёдности. С кого же начать?
— Если Чёрный Ягуар, как ты утверждаешь, на самом деле рядом со мной, то может быть, начнём с того, что попробуем установить точно, под чьим именем он живёт? Прежде чем размахивать тесаком! — выступила я с предложением, очень надеясь, что с братом Макса основательно промахнулась. Змей был прав, я включила его в список из-за связи с ягуарами. Сделать это было трудно, но не сделать — ещё труднее. И я искренне надеялась, что ошиблась. И что бывший ацтекский повелитель не натянул на себя личину изгнанного принца Небесного царства и не разгуливает в ней как в дорогом костюме. По поводу двух других мужчин переживаний имелось меньше. Кандидатура Захара, конечно же, устраивала меня больше всего. Но если это Дэни — Чёрный Ягуар, то я, по крайней мере, больше не буду терзаться вопросами, глядя в его золотистые глаза и гадая, кто он и как оказался в моей жизни. И не закончится ли она, эта жизнь, в одну из ночей, когда рядом будет только он.
— Тесаком ты его не убьёшь, — с раздражением закатил глаза Змей. — Существует только один способ, и из всех ныне живущих он известен лишь мне.
— Я не хочу его убивать, — наконец, призналась я. — Я хочу заставить его выдать себя. А после убедить перейти на нашу сторону.
Змей так удивился, что аж плюхнулся обратно на табуретку.
— Идиотка, — заключил он. — Ты хоть понимаешь, что несёшь?
Ответ он прочитал на моём лице. И понял даже лучше, чем я могла рассчитывать.
— Я тоже когда-то доверился ему. И был проклят, закончив свои дни в изгнании и угодив в Изнанку, откуда выбрался лишь с твоей помощью. Ты помогла мне. Но кто поможет тебе? Мой брат? Нет! Не жди от него ни любви, ни сочувствия.
— Не жду. Но хочу узнать правду. Скажи мне, как его можно вычислить. Должен же быть какой-то способ! Какая-то отличительная черта или что-то подобное!
Змей прикрыл глаза, устало вздохнув.
— У Чёрного Ягуара есть разрушительная тяга к проклятым женщинам и зеркалам, — проговорил он. И, кажется, это было попыткой пошутить. Но кое-что меня заинтересовало.
— Зеркалам?
— Ты что, не знаешь эту легенду? — удивлённо хмыкнул Змей, распахивая веки. На мгновение я увидела жёлтую радужку, мелькнувшую позади вполне обычных глаз. Разве что зрачки были слишком расширены, но это, скорее всего, было следствием темноты, в которой мы продолжали оставаться, созерцая мёртвые растения и вдыхая спёртый и будто бы прогнивший воздух.
— Я много чего знаю, — проведя рукой по волосам, я убрала пряди с лица, которые неприятно прилипли к коже. — Но даже мне требуются уточнения.
Всё-таки стоило поторопиться и убраться отсюда побыстрее. Дышать становилось всё труднее, и ощущалось приближение головной боли.
— Брат обожает смотреться в зеркала, — Змей коротко хохотнул. — Он же красавчик. И раньше везде носил с собой зеркало из обсидиана. С помощью этого же зеркала он победил меня. Я красавчиком никогда не был, но не знал об этом, до тех пор, пока он мне не показал. Не ткнул носом в то, насколько я уродлив.
— Волшебное сияющее зеркало, — припомнила я то, что когда-то вслух зачитывала мне Ниса. — Люди верили, что оно находится у него в груди, и сквозь него он видит все грехи человеческие и все их проступки.
— Не знаю, возможно, так и было, — грубо прервал меня Змей. — Меня он в подробности не посвящал. Но я уверен в одном: плевать он хотел на людей и на то, чем они занимаются. Кому из богов вообще было до этого дело? И я тебе отвечу: никому! Это просто удобное оправдание, применимое практически к любой ситуации! Почему небо сверкает? Боги разгневались! Почему нет урожая? Боги разгневались! Почему мы умираем от кровоточащих язв? Боги разгневались! Почему какие-то люди высадились на наших берегах и начали нас убивать? Боги разгневались! — понесло Змея.
— Да-да, я поняла, — попыталась его успокоить. — Но моё зеркало и зеркало твоего брата не может быть одним и тем же зеркалом? Ведь так?
— Оно из обсидиана? — сразу спросил Змей.
— Нет.
— Тогда ты уже знаешь ответ на свой вопрос, — он раздражался с каждой минутой всё сильнее.
— А разве зеркало может быть из обсидиана?
— Волшебное — может, — не допускал и тени сомнения Змей.
— И все же мне кажется, что в ситуациях, когда мы говорим о вещах, существовавших много веков назад, резонно допустить, что их характеристики были иносказательными. Проще говоря, обсидиан может быть совсем не обсидианом. Ты помнишь это зеркало? Как оно выглядело?
— Нет, — нехотя признал Змей. — То, что случилось до Изнанки как будто плавает в молочном тумане и то выныривает из него, то вновь пропадает. Иногда я могу вспомнить целые дни в мельчайших подробностях, вплоть до того, какие блюда ел на пиру. А иногда… с трудом могу назвать собственное имя.
— Да, паршиво, — признала я с огорчением. — Паршивый из тебя свидетель. Впрочем, как и всегда.
— Что ты имеешь в виду?
— Свидетельские показания — самые ненадёжные. Потому что запоминается не само событие, а наше впечатление о нём. Более того, каждый раз, мысленно обращаясь к своим воспоминаниям, мы заменяем их. И запоминаем воспоминание о воспоминании. Специалисты, работающие со свидетельскими показаниями, это знают. Поэтому так важно опросить, например, свидетелей преступления сразу же после события. Пока память ещё свежа. Но даже это не гарантия. Представь, случилось убийство в толпе! Все видели преступника.
