Три года взаймы (СИ) - Акулова Мария

Перед глазами рисуется сцена… Не представляю, как всё это переживу. Но переживу уж как-то. Общий ребенок — это уже на всю жизнь и объединяет он не людей, а семьи, даже если брак всего на три года.

Немного успокоившись, снова смотрю на Андрея исподтишка. Не знаю, что это, но меня подмывает продолжать вроде как затихший разговор.

— Они пытались мирить вас с… Ксюшей?

— Кто только не пытался… — Андрей отвечает обтекаемо и совершенно не конкретно. Потом всё же сжаливается: — У греков не принято разводиться. Ты сама это знаешь.

Киваю. Знаю, да.

И пусть мой выбор в этой жизни уже невелик, но факт того, что через три года я стану разведенной гречанкой — ни черта не радует. Это совсем не похоже на мои мечты. Совсем-совсем.

— Нас пытались вразумить. В основном меня.

— Я считаю, ты был прав. А её осуждаю.

Произношу твердо, и получаю новый удивленно-ожидающий взгляд. В ответ смотрю без смущения. Сама ловлю себя на том, что в глаза.

— Твою бывшую жену. Я считаю, что если вы разлюбили — можно поговорить. Измены — это низко.

Андрей несколько секунд смотрит на меня, а потом кивает, ничего не сказав.

Возвращается к дороге, чтобы домчать нас сначала до города, а потом и до ресторана.

Выбранное Андреем место выглядит роскошно. Мне снова хочется достать телефон и всё отщелкать Ваське, но при муже я тем более не стану.

Нас провожают к столику и, пока я изучаю меню, Андрей общается с официантом. Они вдвоем помогают мне определиться, не наседая и без насмешек.

Это греет, ведь мне правда сложно. Я половину позиций в меню не знаю. Да и вкусы сейчас такие изменчивые…

Вчера я терпеть не могла рыбу, сегодня умираю, как хочу тюлечки. Но тюлечки в меню нет. Приходится изворачиваться.

Пока готовят наш заказ, рассматриваю интерьер и даже немного окружающих нас людей.

Деньги, конечно, творят чудеса. Лена Шамли здесь выглядела бы смешно, а Лена Темирова — вписывается. За счет купленных мужем вещей. И за счет самого мужа, чью манеру я стараюсь перенимать.

Спокойствие. Неспешность. Рассудительность. Уверенность в себе.

Мальчишка из крохотной Элинки достиг депутатских высот. Это ли не знак, что и я тоже всего бы добилась? Просто… Чуть-чуть сложилось не так.

Нам приносят напитки и салаты.

Я пробую свой. И вроде бы в составе нет ничего особенного, но сочетание взрывается красочным фейерверком во рту.

— Это очень вкусно, — я настолько в восторге, что не смогла бы смолчать.

Андрей кивает:

— Здесь одна из лучших кухонь.

Теперь киваю уже я. На языке крутится: в мире? Пусть и понимаю, что нет, но по ощущениям в моменте — абсолютно. Лучше не бывает. Лучше я не ела.

— Но теперь я понимаю, почему моя еда не вызывает у тебя восторга. — Я шучу без задней мысли. Улыбаюсь без обиды. Как можно обижаться на правду?

Но Андрей реагирует не кривоватой усмешкой, а взглядом в глаза. Так цепляет, что я не могу отвести свои быстро.

— Я никогда не говорил, что твоя еда не вызывает восторга, Лена. Ты готовишь очень вкусно. И я люблю приезжать к тебе на ужины.

Сердце реагирует сумбурным трепыханием. Зашитый намек я считываю прекрасно.

За эти дни я ни разу не звала Андрея в гости. Перестала заваливать личку. Перестала маньячить на детской теме.

Вероятно, это всё действительно было слишком. Я перегнула.

Но если спросить меня, готова ли я снова к ужину за нашим длинным столом, я скорее скажу нет.

Мы возвращаемся к салатам и разговорам ни о чем.

После первого курса блюд нам выносят основные. Я уже наелась, но когда передо мной ставят утиную ножку с карамелизированной айвой, удержаться сложнее, чем рискнуть лопнуть.

Между вторым курсом и десертом, который в меня уже ну точно не войдет, Андрей кладет руки на стол и смотрит как-то подкожно.

Он не успевает ничего сказать, а я уже чувствую, что мы пришли не просто поесть.

— Всё невероятно вкусно, — спасаюсь невпопад брошенным признанием… И это не спасает.

Он кивает, но взгляд не отводит.

Дает мне секунды полторы, после чего спрашивает:

— Ты перестала слать мне ссылки на заказы. Почему?

Мой взгляд сам собой съезжает с мужского рта по шее и плечу куда-то в сторону и стекленеет. Я соврала бы, сказав, что произошедшее, как всегда, стекло с гуся-Лены водой.

Нет, конечно. Осадок остался. И выводы я кое-какие сделала.

В частности, мне ужасно стыдно за то, как легко распоряжалась его деньгами, ни секунды не думая, что он может так щедро помогать не своему ребенку.

Это жестко меня приземлило. Я не таю обиды, но и вести себя настолько же беспечно больше не могу.

Только и Андрею всё это говорить не стану.

Пожимаю плечами и натянув на лицо улыбку, возвращаюсь к глазам.

— Как-то ничего интересного не попадается, вот я и…

Развожу руками. А он не верит.

Не кривится и не поджимает губы. Но ждет.

— Если что-то покажется мне интересным — я обязательно пришлю.

— Пришли, пожалуйста.

Теперь замираю уже я. Пытаюсь считать в глазах: что ты хочешь, Андрей? Ты заглаживаешь вину передо мной? Тогда не надо. Или это… Это тебе помогает? Не раздражает, как раньше?

Я стабильна, но всё равно немного шатает.

Горло сжимается. Чтобы не выступила влага на глазах я тихонько прокашливаюсь.

— Хорошо.

Обещаю и пью воду.

Пробую десерт, но честно признаюсь, что не осилю.

В принесенный счет даже не думаю заглядывать. Давно пора было перестать, но я не могу не рассуждать суммами из прошлой жизни.

Теперь они другие на порядок и до моей тошноты.

После ужина мы забираем верхнюю одежду в гардеробной и выходим в осеннюю прохладу.

Андрей идет впереди и еле-еле перебирает пальцами опущенной мне навстречу руки. Я на миг цепенею, потому что уносит в тот же день, когда он делал так же, сидя у моих ног. Тогда между нами как будто рухнула стена. А потом смаргиваю и вкладываю свою руку в руку мужа.

Мне нравится, когда мы друг друга касаемся.

Садимся в машину. Дальше у нас по плану какой-то красивый концерт. Я не знаю, какой. Это всё Андрей придумал. Ну или Аврора.

Но пока мы едем в сторону концертного зала, Андрей дает мне телефон и просил:

— Билеты найди, пожалуйста.

— Где?

— С Авророй.

Киваю. Захожу в его Телеграм, чувствуя себя гиперответственной и взволнованной.

У него тут, наверное, куча гостайн. И не гос тоже.

Нахожу чат с его помощницей среди закрепленных. Открываю с вылетающим сердцем, потому что первый закрепленный чат у него с Леной Темировой. И это… Ни о чем не говорит, но для меня важно.

Пока ищу файл, стараясь не читать текст их переписки, но чувствую вибрацию.

Случайно тычу не туда и меня перебрасывает в чат, в котором только что пришло сообщение.

Это… Фото.

Серия очень необычных женских снимков.

Нет, они красивые. Особенно красивые на них ноги. Ровные. Длинные. В чулках, кружевная резинка которых выглядывает в вырезе платья-ночнушки. И платье красивое. И фигура красивая. И пусть лицо прикрыто массивным айфоном, я и его тоже узнаю. А ещё утонченные кисти и длинные пальцы. И чат подписан «Валерия Златова».

Прежде, чем я успеваю выйти, в него летит еще несколько кадров. Это не обнаженка, но… Черт, я же не дура. Я тоже немного играла в флирт.

«Поможешь выбрать?»

Я — точно не помогу.

Пытаясь справиться с непонятным и неприятным бурлением в груди, ерзаю на пассажирском сиденье. Нет смысла делать вид, что я тут ни при чем.

Поднимаю взгляд на Андрея и стараюсь не думать о лишнем. Он не мой. Мы просто вынужденно вместе.

— Нашла? — он спрашивает, лишая меня возможности лучше усмирить жуткую ревность. Смаргиваю — не помогает. Снова — и тоже нет.

Возвращаю ему телефон, стараясь хотя бы голос контролировать.

— Нет. Найди ты, пожалуйста. Меня случайно перебросило в другой чат. Тебе тут написали. Думаю… Тебе понравится.