Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Как, должно быть, приятно иметь лицо, при виде которого люди не убегают с криками. Я пытаюсь улыбнуться, но, судя по выражению лица Эзры, это не производит должного эффекта.

Когда я перестаю улыбаться, он, кажется, вздыхает с облегчением.

— У тебя такие красивые волосы. Я не видел, чтобы ты носила их распущенными. И корни интересные.

Это вежливый способ сказать «странные».

Он не знал, что мой натуральный цвет красный, потому что волосы на всех остальные частях моего тела выбриты или удалены воском. А брови я крашу в темный цвет, чтобы они сочетались с моими волосами.

Стирание прошлого – это серьезное обязательство.

— Спасибо.

Мы сидим в неловком молчании, избегая смотреть друг на друга, пока Эзра допивает остатки вина и жестом подзывает официантку, чтобы та принесла еще. Я решаю, что сейчас самое подходящее время спросить его мнение.

Вынув коготь из сумочки, я кладу его на скатерть и пододвигаю к нему.

— Что ты об этом думаешь?

Он наклоняется и щурится, глядя на него, но не прикасается к нему.

— Он настоящий?

— Не знаю. Раз уж ты специалист по приматам, я решила спросить. Я никогда раньше не видела такого большого когтя.

Эзра поднимает его и вертит в руках, внимательно рассматривая. Затем качает головой.

— Это не коготь животного.

Я удивляюсь.

— Что ты имеешь в виду?

Он показывает на зловещий полумесяц.

— Это коготь хищной птицы.

Как только он произносит это слово, я все понимаю. Когти обычно бывают у хищников, которые наносят ими удары, чтобы убить свою жертву, например у хищных птиц. Но чтобы у птицы вырос такой коготь, она должна быть размером с гориллу.

— Есть предположения, от какого это животного? — спрашиваю я.

Эзра задумчиво изучает его, а затем качает головой.

— Больше всего похоже на коготь гарпии, огромного хищника, обитающего в тропических лесах Южной Америки. Но даже они не такие большие, как птица, которая его потеряла. Если, конечно, он настоящий. В чем я сомневаюсь, учитывая отсутствие текстуры и борозд. Он слишком идеальный. Где ты его нашла?

Эзра возвращает его мне и с готовностью принимает бокал вина, который только что принесла официантка.

Я убираю коготь обратно в сумочку и пожимаю плечами.

— На прогулке.

Мы заказываем еду и наслаждаемся приятным, ничем не примечательным ужином. Я допиваю свой мартини, а Эзра выпивает еще два бокала вина. К тому времени, как мы заканчиваем есть, его щеки покрываются пятнами, глаза стекленеют, и он слишком громко смеется над тем, что совсем не смешно.

Он пьян.

Как глупо с моей стороны было думать, что эта неделя не может стать еще хуже.

Когда приносят счет, он настаивает на оплате. Затем тяжело вздыхает и резко встает, оттягивая воротник.

— Мы можем выйти на улицу? Мне нужно подышать свежим воздухом.

На тротуаре Эзра нервничает. Когда я говорю ему, что нужно отвезти его обратно в гостиницу на его машине, он настаивает, что с ним все в порядке.

— Ты выглядишь не настолько хорошо, чтобы садиться за руль, не совершив при этом уголовного преступления.

— Я просто нервничаю. Я… Я хочу тебя кое о чем спросить. Давай зайдем за угол. Я не хочу делать это на тротуаре.

Озадаченная его странным поведением, я смотрю, как он, пошатываясь, огибает здание и исчезает в переулке.

Я оглядываю улицу. На ней почти никого нет, только пожилая пара, идущая рука об руку по противоположной стороне, и женщина, разглядывающая витрины в квартале отсюда. Уличные фонари горят, город погружается в темноту, и все как обычно.

Почему он так странно себя ведет?

Я иду в переулок и вижу, как Эзра расхаживает взад-вперед перед переполненным мусорным контейнером, заламывая руки. Он останавливается и смотрит на меня.

— Эй, ты в порядке?

— Да.

Я захожу в переулок, избегая скользкого черного ручья, текущей по центру мощеной булыжником дороги, и встречаюсь с ним у мусорного бака. Я почти ожидаю, что из него выскочит кто-то в маске и с пистолетом и затащит меня в ближайший фургон, потому что такой уж у меня выдался месяц.

Вместо этого Эзра разглаживает лацканы своего пиджака, переминается с ноги на ногу, делает вдох и выпаливает: — Думаю, нам стоит пожениться.

О боже. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы меня похитили.

— Ну. Это, э-э… это неожиданно.

Он подходит ближе и кивает.

— Я понимаю. Позволь мне изложить ход моих мыслей.

— В этом нет необходимости…

— Я знаю, что ты меня не любишь, — перебивает он. — Если честно, я и сам не знаю, люблю ли я тебя. Ты просто такая… Но мы подходим друг другу по возрасту и по характеру, и я все просчитал, Мэй. Шансы на то, что кто-то из нас найдет более подходящего партнера, составляют один к миллиону.

Я не могу в это поверить. Первый раз мне делают предложение руки и сердца в темном переулке перед зловонной кучей мусора пьяный ученый, которому сначала нужно было подсчитать цифры.

— Это, безусловно, убедительный аргумент, — произношу я.

Совершенно не уловив моего саркастического тона, Эзра снова нетерпеливо кивает.

— Я тоже так думаю! Но подожди, это еще не все.

Этого не может быть. Я живу в рекламном ролике. Он вот-вот достанет из-под пиджака набор ножей и скажет мне, какую выгодную сделку я заключу, если выйду за него замуж, потому что эти ножи идут в комплекте. И они самозатачивающиеся.

— Я больше ничего не хочу слышать.

— Пожалуйста, дай мне закончить.

Эзра, пошатываясь, обходит меня, и мне приходится повернуться, чтобы посмотреть, как он расхаживает перед входом в переулок. Он настолько взвинчен, что не может устоять на месте, но также слишком пьян и постоянно шатается.

— Я все обдумал. Знаю, что тебе нужно личное пространство, и я тоже люблю уединение, так что мы можем договориться, если ты хочешь. Мы можем жить каждый в своем доме, вести свою жизнь и видеться по выходным. Конечно, если ты хочешь жить со мной, я не против. В любом случае я буду за все платить.

Он бросает на меня жалостливый взгляд.

— Особенно сейчас, когда ты безработная, тебе стоит воспользоваться возможностью сэкономить.

Я никогда не слышала ничего более расчетливого и менее привлекательного. То, что Эзра счел такой подход хорошим, доказывает, как мало он меня знает. Ошеломленная, я смотрю на него, пока он продолжает.

— Я знаю, какая ты независимая, но Беа нужен отец. И, если говорить совсем на частоту, ты не становишься моложе.

— Мне еще нет и тридцати!

— Тем не менее твоя фертильность уже резко снизилась. Девяносто процентов твоих яйцеклеток уже не функционируют. Через несколько лет ты станете бесплодной.

— Кто вообще говорил о детях, черт возьми?

Он удивленно моргает.

— Разве не этого хочет каждая женщина?

Я начинаю задаваться вопросом, какие у него отношения с матерью.

— Нет, мы хотим любви, уважения и партнера, который не будет полным придурком. И даже этого, кажется, слишком много.

Он секунду изучает выражение моего лица, а потом спрашивает: — У тебя месячные? Ты кажешься ужасно эмоциональной.

Я сердито смотрю на него и резко отвечаю: — Эзра, пожалуйста, будь осторожнее. Твой нос все еще прямой. Это может продлиться недолго.

Он резко останавливается и снова смотрит на меня с жалостью.

— И последнее. Ты правда думаешь, что сможешь найти кого-то лучше меня?

Этот вопрос задевает. Так и было задумано. Он явно наслаждается моим болезненным выражением лица. Уголки его губ приподнимаются в жестокой улыбке. Затем Эзра переводит взгляд куда-то над моей головой, и его улыбка быстро исчезает.

Он напрягается. Его лицо бледнеет. Рот искажается, и он издает тихий сдавленный крик.

Отступив на шаг, он спотыкается и падает на задницу. Затем быстро поднимается на ноги и убегает прочь по улице, не оглядываясь.

Мое сердце бешено колотится. Я оборачиваюсь и смотрю через плечо.

Там ничего нет.