Фальшивый рыцарь - Милена Янг
– Спи, малышка. Я буду беречь твой сон.
* * *
– Это же мой старый дом… – Она вздрогнула и крепче ухватилась за руку Рэта.
– Да.
Это был небольшой дом с выкрашенным красной краской фасадом и треугольной пологой крышей. Краска давно облупилась: северная погода была беспощадна к обветшавшей конструкции. Мелани после отъезда ни разу не возвращалась сюда. В ее памяти все сохранилось уродливым и ужасным. Покрытым кровью.
– Зачем мы сюда приехали? – Голос Мелани дрогнул.
– Тебе это нужно, малышка. Ты мне доверяешь?
– Доверяю.
– Тогда пойдем со мной.
– Но там… ее там убили… – Она неуверенно сглотнула, глядя на дом расширившимися от ужаса глазами.
«Ты осталась в том доме».
– Тише, родная. – Рэт сцепил их руки в замок и прижал костяшки ее пальцев к своим губам. – Ты пойдешь туда со мной и отпустишь это. Сегодня здесь ты оставишь прошлое. Навсегда.
Терапия помогала Мелани справляться с тревожностью. Но оставалось то, с чем могла помочь себе только она сама. Рэт знал, что туманное марево травмирующих событий по-прежнему разъедает Мелани изнутри. А еще знал, что она не пошла на похороны матери. Это не могло не отразиться на всей ее дальнейшей жизни. Она часто просыпалась по ночам, задыхаясь. Вся в холодном поту и слезах. И неважно, осознавала она это или нет, но прошлое крепко вцепилось в нее и душило.
Перед глазами у Мелани все расплывалось от слез. Скрипнула дверь. Мелани сильнее сжала пальцы Рэта. До боли. Холодно. Как же здесь холодно. Стоило им переступить порог дома, как у нее чуть не застучали зубы. Темно. Тут темно. В тот день везде был включен свет. Глаза болели. Он видел, как ей страшно. Но Мелани стиснула зубы, отказываясь убегать. Нет. Она сможет. Каждый шаг давался ей с огромным трудом. Словно к ногам прицепили тяжелый, десятитонный груз. И ей нужно было тащить его за собой, куда бы она ни пошла.
– Я с тобой, фея Драже, – ласково напомнил Рэт, отгоняя овладевшую ею панику. – Ты слышишь? Я рядом.
– Да… да, – повторила она тверже, входя в гостиную. Ту самую, где перед ней предстала кровавая картина. Небольшая гостиная. Теперь здесь было чисто. Дивана не было. Телевизора тоже. Почти пустая комната. Обычные стены, стерильно чистый пол. Пахло деревом и краской. Красный ковер, который был здесь всегда, сколько Мелани себя помнила, исчез. Никаких следов убийства. Окно. То самое… Разбитое окно починили. Вставили новые стекла.
Она выпустила руку Рэта и подошла к окну. Провела пальцем по стеклу. Тщательно проверила. Ни единой трещинки, никаких царапин. Ни осколочка на полу. Выглянула на улицу. Напротив дома больше не было никакой лечебницы. Больницу давно закрыли, а здание снесли. Все было другим. Из тени на нее не набросился маньяк. Иррациональный страх растаял. Мелани вдруг ощутила: этот дом больше не будет приходить к ней в кошмарах. Никогда.
– Покажешь, где была твоя комната? – тихо спросил Рэт, обнимая ее за плечи.
– Да. – Она посмотрела на него, встретила его понимающий взгляд. В нем соединялось так много всего. Сочувствие, поддержка, гордость за нее… Горло Мелани сжалось. Она сморгнула внезапно выступившие слезы.
– Идем. – Она взяла Рэта за руку и повела прочь из гостиной.
Ее комната осталась такой же, какой она ее помнила. Розовые стены. Розовая кровать. Маленький рабочий столик. Балетный станок у стены. Она провела по нему пальцами.
– Ты клеила на кровать наклейки от жвачки Bazooka Joy? – усмехнулся Рэт.
– Да, я их собирала. – Мелани наклонилась, разглядывая цветные вкладыши, приклеенные к доскам. Сохранились как новенькие.
– Я тоже их собирал в детстве. Мне нравился Морт.
Она улыбнулась:
– Забавно. И мне.
Когда они вышли из дома, что-то в ней успокоилось. Мелани не могла этого объяснить, но внутри у нее теперь было печально и тихо. Да. Тихо. Никаких воплей в голове. Ни-че-го. В такси Рэт сразу же повернулся к ней.
– Скажи, фея Драже… Ты бы хотела побывать на могиле матери?
– Да… Да, – кивнула она, почувствовав жжение в глазах.
Через полчаса они приехали. Когда они вошли на кладбище, Рэт по-прежнему держал ее за руку. Теплая. Рука у него была такая теплая. Она согревала ее. Рассылая тысячи крошечных иголочек по всему ее телу.
– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Рэт.
Мелани кивнула. Его забота что-то будила у нее в сердце. Ей хотелось признаться ему. Что она его любит. Очень сильно. До рези в груди, до последнего выдоха. К ее облегчению, на кладбище было пусто.
Вот и могила. Мелани опустилась перед ней на колени. Положила свежие цветы на холодную плиту. Фотография матери и годы жизни, выбитые на камне. Мелани судорожно выдохнула. Все еще очень больно. Дурак тот, кто считает, что время бесследно залечивает раны. Они просто рубцуются. Но шрамы остаются в душе навсегда. И если рядом нет никого, кто бы тебя поддержал, сердце огрубевает, покрывается толстым слоем льда.
– Хочешь, чтобы я оставил тебя одну?
«Как всегда, чуткий…»
– Спасибо, котенок. Подождешь меня там? – Мелани кивнула за ограду.
– Конечно, детка.
Она сложила руки в замок и закрыла глаза.
– Прости меня, мам… Прости, что я не приходила…
Рядом. Казалось – мама рядом. Мелани отдала бы все за ее улыбку. Самую родную.
За то, чтобы услышать ее голос. Хоть на одну секунду. От нее всегда пахло яблоками. Вот и сейчас Мелани казалось, будто она слышит этот запах. Будто мама вот-вот коснется ее плеча. Скажет, что это все понарошку. Чтобы она надела шапку, а то замерзнет. Чтобы не засиживалась допоздна. Чтобы показала новые движения, которые научилась делать… Скажет, что она просто уезжала, далеко-далеко. И вот наконец-то вернулась.
«Однажды тебя возьмут на большую сцену, и я буду сидеть в первом ряду, гордясь тем, что у моей девочки все получилось».
«Ты правда будешь приходить на все мои выступления?»
«На все-все, доченька».
Нет. Мама не вернулась.
Мелани открыла глаза. Протянула руку, бережно провела пальцами по черно-белой фотографии.
«Я тебя никогда не увижу…»
– У меня все хорошо, мам… Я вышла замуж. – Мелани улыбнулась сквозь слезы. – Меня взяли в Театр Невады, представляешь? Я буду солисткой. – Ее улыбка стала шире. – Все, как ты говорила. Мне очень тебя не хватает…
Она говорила, и говорила, и говорила… Долго. Может, несколько минут. Может, часов. Время словно замедлило свой ход. Мелани поднялась с коленей. На сердце у нее стало легко. Чувство вины за то, что она никогда не приходила сюда, исчезло. Она чувствовала, нет, знала: мама ее простила.
Быть может, мамы здесь и не
