Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский

21 августа в 00:20 колонна бронетехники, следовавшая к Белому дому, застряла в забаррикадированном тоннеле на Садовом кольце под Новым Арбатом (тогда — проспектом Калинина). При попытке остановить технику погибли трое москвичей. Узнав об этом, маршал Язов приказал остановить военную операцию. На совещании ГКЧП в 2 часа ночи 21 августа Крючков предложил «снять вопрос о штурме Белого дома с повестки». Москвичи об этом еще не знали и продолжали мужественно стоять вокруг него.

Эту картину надо было видеть своими глазами. При обилии комических и сюрреалистических деталей все на самом деле висело на волоске. План операции «Гром» исходил из того, что среди защитников Белого дома могло погибнуть 400–600 человек, а в худшем случае — до 1000.

Рассказ «Альфы»

В начале осени 1991 года один из двух прикрепленных к «Комсомолке» журналистов — офицеров спецслужб попросил меня встретиться с Сергеем Гончаровым — тогда зам. начальника группы «Альфа», который привел с собой еще несколько бойцов. Речь шла не о заметке для газеты, а о сценарии художественного фильма, который они задумали и искали для него режиссера. На экраны только что вышел кинофильм «Беспредел», снятый по моему сценарию Игорем Гостевым, который до этого выпустил трилогию о советских разведчиках, и альфовцы просили их с ним познакомить. Мы с Гостевым провели с ними несколько встреч, и я начал собирать материалы для сценария. Альфовцы вскоре отказались от этого проекта, но их рассказ я запомнил.

В процессе работы над этой главой я нашел Гончарова, который в это время возглавлял Ассоциацию ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», и он подтвердил свой рассказ, хорошо объясняющий провал августовского путча, дополнив его некоторыми выпавшими из моей памяти деталями.

Со слов Гончарова и его коллег, если бы они получили приказ о штурме Белого дома с ходу, то, как подготовленные именно к таким операциям, натасканные и не привыкшие рассуждать офицеры, они бы его, несомненно, выполнили, невзирая на жертвы. Но накануне на рассвете они с не очень понятным заданием лазили под дождем по лесу вокруг дачи Ельцина, пока их не «расшифровали» появившиеся с рассветом грибники. Приказ о задержании со стороны командира группы генерала Виктора Карпухина так и не поступил. Они передислоцировались на трассу и нашли удобное место, чтобы бросить на дорогу шипы и заблокировать машину Ельцина. Оставшийся у дачи пост сообщил, что «Чайка» Ельцина в сопровождении трех «Волг» выехала, но они лишь проводили машину с триколором на капоте глазами — приказа о задержании не было, а вскоре Карпухин распорядился возвращаться на базу.

Письмо, которое глава КГБ Александр Крючков успел написать Горбачеву накануне ареста. В письме он предлагал избрать для членов ГКЧП альтернативную меру пресечения. Через кого оно было передано, мы не знаем, но ближе к концу в нем есть фраза, которая ставит под сомнение искренность Крючкова в его будущих мемуарах: «Вообще-то мне очень стыдно»

22 августа 1991

[Архив Горбачев-Фонда]

20 августа днем «Альфа» получила приказ готовиться к штурму, а пока провести рекогносцировку. Гончарову были сообщены номера телефонов приданных им частей: спецназа ПГУ (внешняя разведка), группы «Вымпел» КГБ СССР, вертолетной части, частей Министерства обороны (Лебедь). Один из опытных сотрудников, переодевшись в штатское, походил в толпе у Белого дома и доложил, что прорваться к нему можно разве что с помощью танков. Впрочем, Лебедь уже перешел на сторону его защитников. В МВД Гончарову ответили, что у их бронетранспортеров нет горючего. Вертолетчики сообщили, что у них есть только неуправляемые снаряды, то есть в условиях плохой погоды они могут попасть по Белому дому, а могут и по соседствующему с ним посольству США. Гончаров позвонил также руководству городской скорой помощи, там ответили, что никаких распоряжений на случай массовых травм не получали.

Внутри Белого дома находились генерал Руцкой и другие бывшие афганцы, с которым альфовцы были хорошо знакомы и могли созвониться. Они хорошо помнили штурм телецентра в Вильнюсе в январе того же года, когда погиб один из их товарищей, а ответственность за гибель 14 защитников башни в конечном итоге возложили на них же. В подразделениях были проведены офицерские собрания, и Гончаров, Михаил Голованов (возглавит группу после путча) и Борис Бесков, возглавлявший группу «Вымпел», доложили Карпухину, что готовы к штурму, но хотели бы получить письменный приказ. Карпухин матерился, но не захотел взять ответственность на себя. С его слов, он ходил за письменным приказом к Крючкову. Но тот вечером 20 августа тоже не решился его подписать.

Что есть истина?

Августовский путч таит в себе немало загадок в деталях: есть очень много и слишком противоречащих друг другу свидетельств, касающихся этих событий, и это создает общее ощущение, что пазл не складывается. Есть и твердо установленные факты, такие как время отключения связи в Форосе или вылета и приземления самолетов, но тут важнее знать содержание переговоров, а разные участники в показаниях на следствии, а затем и в изданных мемуарах существенно расходятся.

Опубликованы воспоминания Ельцина и, разумеется, самого Горбачева и членов их команд, но каждый из них может сознательно или подсознательно рационализировать свои мотивы. Таинственности добавляет и ответ Горбачева журналистам по возвращении из Фороса: «Всего я вам все равно не скажу» — впоследствии он так и не объяснил, что стояло за этой фразой.

Расшифровка заявления Горбачева, записанного на любительскую кинокамеру в Форосе. Правка Черняева

19 августа 1991

[Архив Горбачев-Фонда]

Валерий Болдин, до тех пор многолетний руководитель аппарата Горбачева, начав писать книгу «Крушение пьедестала» еще в следственном изоляторе Лефортовской тюрьмы, явно сгущал свою ненависть к бывшему шефу, рассчитывая улучшить свою позицию в суде и завоевать расположение Ельцина, от мнения которого в значительной степени зависел будущий приговор. То же касается показаний и мемуаров других заговорщиков, для которых амнистия в январе 1994 года, когда Дума решила их освободить заодно, вместе с участниками попытки переворота октября 1993-го, стала приятной неожиданностью.

Что касается свидетельств Анатолия Лукьянова, я сознательно не буду их приводить: его дочь профессор Лукьянова мне друг, а истина в этой не самой главной свой части для нас не так уж принципиальна.

Особняком стоит дневник Черняева: во время описываемых событий он был изолирован вместе с Горбачевым