Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Имя французского социолога Пьера Бурдьё — автора теории различных видов капитала — Раисе Горбачевой было, конечно, известно. Едва ли она говорила с мужем на уединенных прогулках в таких терминах, но оба понимали, что именно символический капитал при наличии уже солидного социального (связей) Горбачеву теперь следовало накапливать в первую очередь.
Совершенно особый рынок такого капитала был у Горбачева под боком, но функционировал он не в Ставрополе, а на курортах Кавказских Минеральных Вод (административно все курорты входили в состав края). Должность второго секретаря крайкома открывала туда доступ, а должность первого делала участие в операциях этого рынка неизбежной и порой обременительной обязанностью. Тут же присоседился и активный, но остававшийся в тени рынок экономического (коррупционного) капитала — это весьма существенно, и к этому мы вернемся, но Горбачева интересовали не деньги, а публичная карьера.
Представление об особом курортном мире, невидимом рядовым советским гражданам, отдыхавшим по профсоюзным путевкам в санаториях поплоше, мы можем почерпнуть из прекрасно написанных воспоминаний секретаря Ессентукского райкома КПСС, а затем заведующей отделом культуры Ставропольского крайкома КПСС Аллы Меренковой — ее рукопись хранится в запасниках краеведческого музея. Другой источник — книга секретаря Кисловодского, а затем Пятигорского райкомов Александра Распопова, сохранившаяся, возможно, в последнем экземпляре (из 40 напечатанных) в Пятигорске у его внука.
Меренкова была единственной женщиной среди партийных руководителей такого уровня в крае, и это сильно осложняло ее жизнь — развлечения коллег и высокопоставленных гостей курорта не всегда соответствовали партийным требованиям скромности. После назначения на должность в Ессентуках водитель «Курортторга» стал регулярно привозить ей продуктовые наборы и однажды сказал: «Я такие наборы вожу многим, а платите за них только вы». На свои деньги Меренкова покупала и подарки гостям, чем удивляла коллег, а гости, вероятно, обижались — подарки были не того уровня. На должности зав. отделом культуры в обязанности Меренковой входило также уговаривать знаменитых артистов, отдыхавших на курортах, выступать на вечеринках, которые она организовывала для партийных чиновников, и самой там присутствовать.
В 70-е годы Меренкова часто встречалась по работе с Горбачевым, который, с ее слов, ей симпатизировал, но, в отличие от других руководителей и коллег, ничего лишнего себе не позволял. Тем не менее Раисе Максимовне кто-то прислал анонимку с намеками на какие-то особые их отношения. Горбачев узнал об этом от жены и при очередной встрече сообщил Алле Валентиновне, что «по линии КГБ на нее ничего нет», но посоветовал «быть похитрее и меньше откровенничать». Этот инцидент имел место в 1978 году, когда в ЦК обсуждался вопрос о приглашении Горбачева в Москву, и больше похож на попытку скомпрометировать его, а не Меренкову. После их с женой отъезда в столицу история заглохла сама собой.
В обязанности Распопова также входило размещать и ублажать партийных и хозяйственных руководителей и выполнять их бытовые поручения. Его книга иллюстрирована фотографиями автора с членами Политбюро, руководителями зарубежных братских партий, министрами разных отраслей. Однажды в середине 70-х они с женой навещали в Кисловодске Галину Брежневу с ее мужем — заместителем министра внутренних дел СССР Юрием Чурбановым. Галина Леонидовна славилась пристрастием к веселой жизни и выпивке. Чурбанов, как и его шеф — министр внутренних дел Николай Щелоков, позже был разоблачен как участник гигантских коррупционных схем, но разговоры об этом среди своих в партийной среде ходили и до возбуждения уголовных дел.
Брежнева, видимо, довольная тем, как Распопов с женой справляются со своими обязанностями гостеприимства, вдруг спросила: «А почему вы нас не приглашаете к себе домой?» Пришлось позвать, хотя по рангу Распопову это было не комильфо. В книге представлены фотографии этой вечеринки с танцами и переодеванием — как видно, она удалась. После этого Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, которому дочь, видимо, рассказала, какой Распопов хороший человек, собираясь в Кисловодск, минуя протокол и крайком (где в это время сидел Горбачев), звонил уже прямо Распопову с требованием его встречать и провожать. В эти моменты на руках у секретаря райкома Распопова появлялись такие карты, которых не было даже у первого секретаря крайкома, но по каким-то причинам он не захотел или не смог ими воспользоваться.
Узнаете фотографа? Это председатель КГБ СССР Юрий Андропов. Фотография, разумеется, чуть более поздняя, когда Горбачев уже стал первым секретарем крайкома
1970-е
[Архив Горбачев-Фонда]
Горбачев смог, когда ранней весной 1969 года в санаторий «Дубовая роща» в Железноводске приехал Юрий Андропов с женой. По протоколу навестить их там должен был Ефремов, но Андропов визит «хромой утки» вежливо отклонил, и наведать председателя КГБ поехали второй секретарь крайкома Горбачев с женой. До этого встречаться с руководителями такого уровня один на один ему не приходилось. Андропову Горбачев и Раиса Максимовна понравились — я думаю, как раз отсутствием той склонности к шумным развлечениям, из-за которой Галине Брежневой приглянулся Распопов.
Визит советской делегации в Чехословакию в 1969 году. Горбачев держится сзади (второй справа), а рядом с главой делегации Борисом Пастуховым (в центре) — Егор Лигачев из Томска — будущий главный оппонент Горбачева в Политбюро
1969
[Архив Горбачев-Фонда]
Летом 1969 года второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС Горбачев был включен в составе советской делегации в Чехословакию. Это походило на изощренную проверку, так как его дружба с Млынаржем тем, кто формировал делегацию, была, разумеется, хорошо известна. Чехи, вспоминает Горбачев, встречали их откровенно враждебно, но с ними надо было как-то разговаривать, не показывая ни агрессии, ни сочувствия. Судя по дальнейшим событиям, это проверку Горбачев также успешно прошел.
В апреле 1970 года, когда Ефремову позволили вернуться в Москву на второстепенную должность, Горбачев занял его место, а на пленуме в 1971-м был избран членом ЦК, как и большинство других региональных первых секретарей. На момент избрания первым секретарем крайкома он стал самым молодым из их когорты — ему тогда только что исполнилось 39 лет.
Безукоризненная с партийной точки зрения биография (если не считать «нахождения под оккупацией» в детском возрасте) все же не дает ответа на вопрос, почему на эту
