Системный Барон #2 - Вячеслав Белогорский

Местные жители готовились к походу, а я всё хотел подловить старосту, чтобы расспросить насчет алмазной шахты, но Гордей сам опередил меня. Он отвёл меня в сторону, к небольшой, искусно замаскированной пещерке у подножия скалы. Дверь была железная, с хитрым замком.

Внутри этого небольшого склада оказалось довольно прохладно. В центре стояло несколько больших кованых сундуков. Гордей подошёл к одному, откинул крышку. Внутри, переливаясь в тусклом свете лампы, лежали необработанные алмазы. Они были разного размера: от зёрнышка до здорового кулака. Но все чистой воды, без мутных включений.

— Ваши алмазы, барин, — сказал Гордей просто. — То, что скопилось за полгода работы небольшой жилы у подножья горы.

Я протянул руку, взял горсть. Камни были прохладными, тяжёлыми. Интерфейс тут же выдал оценку.

[Сканирование…]

[Материал: алмаз, высокая чистота]

[Приблизительный вес в руке: 85 карат]

[Оценочная рыночная стоимость: 4250 золотых]

[Экстраполяция на общий объём в сундуках…]

[Общая оценочная стоимость: ~ 250 000 золотых имперских]

Четверть миллиона. Сумма, которая закрывала все долги, решала все финансовые проблемы с имением и оставляла ещё огромный запас на чёрный день.

Я высыпал камни обратно.

Сердце забилось чаще, но не от жадности. От осознания. Проблема, которая висела надо мной дамокловым мечом, только что испарилась.

— Мне нужна часть, — сказал я. — Четверть, не больше.

Гордей, ожидавший, видимо, другого ответа, удивлённо поднял брови.

— Всё твоё, барин. Бери хоть всё.

— Нет, — я покачал головой. — Я возьму четверть. Этого хватит, чтобы рассчитаться с империей и привести в порядок имение. Остальное пусть лежит здесь.

Гордей смотрел на меня долго, молча. Потом уважительно кивнул.

— Как скажете, ваше благородие.

Староста помог пересыпать камни в несколько кожаных мешочков, которые, на моё удивление, оказались тяжёлыми.

В итоге выдвинуться к форпосту мы смогли только после обеда.

Наша группа теперь насчитывала почти два десятка человек: мы трое и пятнадцать новых людей из Серцегорска, а ещё Гай. Настроение было приподнятым, деловым. Мы несли с собой не только алмазы, но и первые дары — образцы редчайших трав, которые Степан тут же заботливо упаковал, постоянно бубня о том, как будет довольна Алёнка.

Дорога обратно прошла скоро. Люди Гордея шли быстро и бесшумно, явно знали местность лучше нас. К вечеру мы уже были у стен крепости.

В форпосте нас встретил недовольный Муму, которому явно не понравилось, что мы задержались на ночёвку за стенами. На вновь прибывших он почти никак не среагировал, лишь пару раз кивнул и всё. Новых людей разместили в казармах, Степан сразу взялся за организацию, он сиял, как ребёнок, получивший новую игрушку. Александр ушёл на стену смотреть вдаль.

Я же поспешил в имение. Надо было узнать, ничего ли не случилось нового за время этого двухдневного путешествия.

Но стоило мне только выйти из портала, как Марфа сообщила, что весь день названивает Окороков.

Тут же поспешил перезвонить ему.

— Соловьёв, — устало произнёс Окороков. — Наконец-то вы вышли со мной на связь…

Глава 16

— Слушай, дело Аверина двинулось, — сказал довольный Окороков.

— Говори.

— Послезавтра в десять утра, главный зал городского суда. Рассмотрение будет ускоренное, по ходатайству прокурора. Ваши… улики, — он немного запнулся, — произвели впечатление. Показания Оракула и его подручных, данные под сывороткой и… в его нынешнем состоянии, сочтены вескими. Все бандиты под усиленной охраной.

— А дело с покушением на семью купца?

Окороков тяжело выдохнул в трубку.

— Сельдев поёт как соловей, лишь бы отмазаться. Готов сдать половину сообщников, только бы не получить реальный срок.

— Понятно, так зачем ты звонишь?

— Дмитрий Григорьевич, вы поймите, там такие дела, что я даже не знаю, как поступить.

— Если купец Самарский с убийцей на мировую пойдёт, то какая мне разница. Ему потом с этим жить, не мне.

— Правильно, Дмитрий Григорьевич, правильно. Ну тогда не смею вас больше отвлекать, займусь мировой.

— Хорошо, Алексей Николаевич.

Я положил трубку. До суда оставалось больше суток, значит, есть время на свои делами.

Поместье с каждым днём становилось всё краше. А теперь ещё и в форпосте появились крепкие руки. Я представил, как совсем скоро приведу в порядок полученное наследство, и эти мысли согрели душу.

Выйдя на террасу, невольно залюбовался, как Вениамин, стоя на стремянке, подравнивал секатором последний побег плетистой розы, обвивавшей колонну парадного крыльца.

— Красиво, — сказал я, подходя ближе.

Вениамин обернулся.

— Спасибо, барин, — он сделал ещё один точный срез и спустился со стремянки, отряхивая руки, — а вы сегодня опять в форпосте ночевать будете?

— Нет, там сегодня очень шумно. В имении заночую, — ответил я и вдруг услышал в кустах знакомое шевеление.

Неужели лиса вернулась?

— Слушай, Веня, — решил я всё-таки избавиться от этого подлого зверя, — ты можешь поставить капкан вон в тех кустах?

— Тоже услышали? — неожиданно спросил он.

Я кивнул.

— Не лиса, — понизив голос до шёпота, произнёс Вениамин. — Лиса шуршит иначе. И пахнет. А это… — он едва заметно повернул голову в сторону кустов, — … тихо. Слишком тихо для зверя. И ветер оттуда не идёт, так что запаха нет.

Я вспомнил, что Вениамин был не только искусным садовником.

— Ты давно заметил? — так же шёпотом спросил я.

— Третий день. Кажется, ёжик или барсук новую нору роет.

— Слушай, поставь капкан, а детям строго-настрого запрети там играть. Надо бы поймать этого зверя. Лиса это или ёж, но он мне порядком надоел.

— Будет сделано, барин, — пожал плечами Вениамин.

Он поклонился и направился к сараю. Я ещё немного постоял, вдыхая цветочный аромат.

Утром, после завтрака, направился к своей «Ласточке».

Настроение было великолепным. Хотелось прокатиться по Архангельску, почувствовать рёв двигателя под капотом, свист ветра в открытое окно.

«Ласточка» отозвалась на прикосновение уверенным урчанием. Я вырулил из «Золотых ключей» на пыльную просёлочную дорогу. Напряжение последних дней постепенно начало отпускать, уступая место ритму дороги, мельканию берёз за окном, запаху нагретого солнцем асфальта, смешанному с ароматом полевых цветов.

Первым делом заехал в ателье к госпоже Эмилии. Не хотелось в суде выглядеть нищим оборванцем. Барон я, в конце концов, или не барон?

Портниха встретила с добродушной улыбкой:

— А разве Степан не с вами? — спросила она, заглядывая мне за спину.

— Нет. У него неотложные дела в имении, —