Модель. Зарубежные радиопьесы - Петер Хакс

Ф е л и к с. Был, конечно… Но теперь! Проклятая шайка!

К а р и н. Может быть, они просто хотят понизить тебе гонорар?

Ф е л и к с. Да нет, я всегда получал в общем-то не больше других… Талдычат одно и то же (передразнивая): ваши тексты уже не совсем на уровне, недостаточно оригинальны, не отвечают возросшим требованиям… (Громко, раздраженно.) Но что именно я…

К а р и н. Тсс! Дети!

Ф е л и к с (тише). Что именно я сделал «Метеор», об этом они забыли, я вытянул всю эту историю с фенизолом… И как будто не я сплавил эту «Вирсану»! Да они бы и полкило не продали, если б я не доказал, что это дерьмо — не дерьмо, а чистое золото! Я сделал все это, слышишь, я! А теперь (передразнивая) я, видите ли, недостаточно оригинален!..

К а р и н. Но, может быть, ты и правда уже недостаточно оригинален?

Ф е л и к с. Потому что так говорит этот осел Вессели? (Вымученно смеется.)

К а р и н (примирительно). Это не мое мнение, Феликс. Я, скорее, готова верить, что твои тексты так же удачны, как прежде, — и даже лучше, чем прежде.

Ф е л и к с. Разумеется, лучше, в конце концов, я кое-чему научился за эти годы… Но в том-то вся и штука: они слишком хороши. Слишком интеллектуальны. А это теперь неуместно. И в рекламе — как и во всяком общественном деле. Теперь все должно быть настолько плоским, чтобы уместилось даже в самой плоской голове. (Пауза.) И это неизбежно, Карин! Чем к большей массе я обращаюсь, тем меньше от меня требуется тонкости, тем меньше я должен думать об отдельной личности. Если сто человек маршируют вместе, то равняться они вынуждены на того, кто идет всех медленнее; если я обращаюсь к сотне человек сразу, я должен подбирать слова, которые поймет и самый глупый из них.

К а р и н. Так не должно быть.

Ф е л и к с. Но так есть. Такова тенденция времени. Раз дураков нельзя заставить быть умнее, то заставляют умных отрицать свой разум и отказываться от своего развития: верху-де легче приспособиться к низу, чем наоборот.

К а р и н. А если умные не подчинятся?

Ф е л и к с. Подчинятся, их нужно только сломить! Все искусство создания общественного мнения состоит в том, чтобы сломить несколько умных людей. Их изолировали от общества и позволят вернуться в него, только если они поступятся своим разумом. (Горько смеется.) Нужно только быть последовательным в своем отношении ко всем людям в массе, как к самому глупому среди них; нужно только приучить всех к мысли, что есть, в конце концов, уровень, на котором все могут договориться, — духовный уровень неандертальца.

К а р и н. Не знаю, Феликс… Не думаешь ли ты о людях хуже, чем они есть на самом деле? Ну где ты нашел неандертальца?..

Ф е л и к с. В каждом человеке! В каждом человеке живет неандерталец, как и… ну, положим, Гёте. Беда в том, что неандертальца в человеке поощряют, Гёте — высмеивают и мешают развиться. Тут все заодно: газеты, радио, телевидение; политика партий строится исключительно на этой тактике; а уж нам, сочинителям рекламы, сам бог велел на ней основываться. Все, кто имеет дело с массой, поступают именно так. Но кто хочет использовать массу, тот сам становится ее жертвой. Годами обрабатывали мы публику, закабаляли ее — и вот, как только проснулись в ней первые потребности, она садится нам на голову… Зверь почуял кровь, и теперь его не удержать. Он загнал нас в тупик превосходных степеней, смешных преувеличений, безвкуснейших славословий — и баста! Теперь остается соревноваться в тупости, в несуразице, в банальщине… То есть в поисках еще более глупого, до уровня которого можно было бы низвести всю публику. И вот здесь-то господа Вессели и Эрмендингер заткнули меня за пояс — потому что им такая манера сподручней, чем мне!

Пауза.

К а р и н. Ты думаешь… причина — в этом?

Ф е л и к с. Не вижу никакой другой.

К а р и н (нерешительно, осторожно). Может быть, тебе потому все кажется таким… безнадежным, что ты хочешь найти для себя хоть какую-нибудь причину, объяснение?

Ф е л и к с. Так ведь и Вессели имеет в виду то же самое, когда говорит о требованиях времени. Поглупеть, приспособиться к низу — вот все их требование… (Яростно.) Но я не могу притворяться глупее, чем я есть! (Пауза.) И не хочу участвовать больше в этом обмане, в этом блефе!..

К а р и н (тихо, задумчиво). Все эти годы ты был в таком восторге от своей профессии…

Ф е л и к с (задумчиво). В восторге… Мой бог, я старался все делать как можно лучше, и, конечно, это было для меня интересно, особенно после скучнейших предвоенных лет, проведенных на ферме (зло) моего милого дядюшки. И потом, это легко у меня получалось, возможностей для творчества было полно… (Пауза.) Я ведь не знал тогда, на что пускаюсь. Правда не знал. (Задумчиво, с отвращением.) Пробуждать потребности… Ты знаешь, пятьдесят процентов всех продуктов, которые выпускает современная Америка, пятьдесят лет назад даже не были известны, ты только подумай! Или пройдись по улицам и приглядись к витринам…

К а р и н (с легкой иронией). Ну уж, не принуждай меня к этому, Феликс!

Ф е л и к с. …а потом честно признайся, что тебе действительно нужно из этого хлама. Положа руку на сердце ты скажешь, что тебе вообще ничего не нужно. С тех пор как живут люди, они прекрасно обходились без всех этих холодильников, кремов, модельных платьев и всякой всячины — и жили, может быть, не хуже нашего, а вот теперь, видите ли, теперь это всем позарез необходимо… Как бы не так!

К а р и н. Это ты теперь так говоришь.

Ф е л и к с. То есть?

К а р и н. Когда у нас нет денег все это купить.

Ф е л и к с. Просто у нас в данный момент туговато с деньгами.

К а р и н. В данный момент?..

Пауза.

Ф е л и к с (тихо). Раньше ты не придавала этому значения.

К а р и н (задумчиво). Раньше…

Ф е л и к с (деловито). Да.

К а р и н (почти мечтательно). Да…

Пауза.

Ф е л и к с. Я поговорю с Керстеном. Он был всегда добр ко мне, а не только вежлив… И потом, он мне многим обязан. Тогда в этой истории с Купишем, ты помнишь… Керстен мне поможет.

К а р и н. То же самое ты говорил о Вессели.

Ф е л и к с (нетерпеливо). Керстен — это не Вессели. Керстен — порядочный человек, я знаю. (Пауза.) Позвоню-ка я ему сегодня же. Как ты думаешь?

К а р и н. Ну, если у тебя есть какие-то надежды… Кстати, звонить тебе придется из автомата. Наш телефон отключили.

Пауза.

Ф е л и к с. Несколько дней мы можем прожить и без телефона.

К а р и н. По мне, так хоть и совсем…

Пауза.

Ф е л и к с. Карин, ты веришь, что все изменится к лучшему? Что все будет как раньше? И, может быть, еще лучше?

К а р и н. А