Человек, который любил детей - Кристина Стед

После паузы, во время которой Сэм старался дышать тихо, чтобы не выдать себя, Луи снова пробормотала:

– Вражда взывает к смерти, а я жажду жить. – (Письмо Нижинского к Дягилеву.) На это Сэм опять улыбнулся, радостно думая: да, как и я, она любит любовь и ненавидит ненависть. Нельзя придумать более удачной фразы для начала откровенного разговора, на который он собирался вызвать ее на рассвете (они не станут будить Малыша Сэма; вместо него дежурить у котла будет она).

– В городе – любовь, в деревне – похоть, – произнесла Луи, – буря душит землю, река пожирает берег, вершина холма попирает небо…

Здесь уж Сэм не выдержал и, шагнув в комнату дочери, сурово сказал:

– Ты несешь галиматью, в которой нет ни капли здравого смысла. Что это за автор, которого ты цитируешь, а, Лулушка?

Девочка грозно сдвинула брови:

– Никого я не цитирую. Сама сочинила.

– Ну и фантазии у тебя, – прокомментировал Сэм. – Ты слишком много времени предоставлена сама себе, оттого и глупости всякие лезут в голову. Не понимаю я их. Вставай и одевайся. Я хочу с тобой поговорить.

– Утро еще не наступило, – сердито возразила Луи, густо покраснев.

– Твоя очередь дежурить у котла с марлином. В любом случае я не сплю и вижу, что должен многое тебе объяснить.

– Ты ничего не знаешь, – презрительно скривила губы Луи.

– Одевайся, упрямая девчонка.

– Тогда выйди.

Сэм удалился, со стуком закрыв за собой дверь, и затем крикнул:

– Пожалуйста, поторопись. Сэмулам хочет с тобой поговорить. – Это он произнес приятельским тоном, чтобы она была настроена к нему дружелюбно, когда сойдет вниз. Похлебка теперь томилась на медленном огне, и когда Луи вышла к отцу, Сэм предложил: – Давай встречать восход солнца. Будем прогуливаться до бухты и обратно и присматривать за огнем.

Они заглянули в котел, в котором плавал жир, местами до двух дюймов толщиной, и потом пошли по темной от дождя сонной улице. Клубившиеся на небе облака поднимались выше и неслись прочь. Вдалеке на востоке пробивалась голубизна, но волны и деревья все еще сливались в сплошную стену.

– Лулу, – серьезным тоном начал Сэм, – вероятно, мне следовало раньше поговорить с тобой, как со взрослой женщиной. Нам хочется, чтобы отношения между мужчинами и женщинами были идеальными, но, как ты наверняка уже сама поняла, они далеки от идеала. Твое воспитание, хоть оно и не без изъянов, помогло тебе осознать, что нельзя винить ту или иную сторону: просто нужно уметь и хотеть подладиться друг под друга и проявлять терпение. Надеюсь, ты будешь счастлива, Лулу. Очень важное качество, Лулу, это самоконтроль, а также умение сосредоточиться на множестве научных проблем, как решенных, так и нерешенных. Тайны природы – богатая пища для деятельного ума: надеюсь, ты будешь в числе исследователей и искателей. Чем ты хочешь заниматься, Лулу? – Девочка молчала. – Отцу-то можно сказать.

– Не знаю.

– Ныне женщины пользуются большей свободой. Надеюсь, ты сделаешь выбор в мою пользу: останешься со мной и, подобно мне, будешь бороться за безграничную свободу всего человечества. Но на примере собственной жизни ты должна понимать, что свобода и разнузданность – это разные вещи. Ты от этого пока еще далека, хотя нынешний мир полон соблазнов, искушающих в равной степени и мужчин, и женщин. И один из таких соблазнов – секс, на что я мог бы тебе и не указывать, поскольку ты сама это прекрасно знаешь, Лулушка. Кто-то поддается этому соблазну рано, кто-то поздно, а есть счастливчики, вовсе не ведающие, что такое секс, который порой заставляет нас изменять самим себе. Я слышал, ты упоминала что-то, подразумевающее, я бы сказал, половое влечение – символы, примеры, слова, смысл которых, вне сомнения, ты пока еще не вполне осознаешь. Каковы бы ни были твои чувства на сей счет, Лулу, это дело твое. Главное, помни: самоконтроль – наша охранная грамота, а потакание собственным инстинктам ведет либо к пустой трате сил, физических и душевных, к надругательству над возвышенными чувствами, либо к неразборчивым связям с представителями противоположного пола, что чревато венерическими заболеваниями, о чем противно даже говорить, и я никогда не завел бы этот разговор, будь у тебя пристойная мать. Но таковой у тебя нет, и эта обязанность ложится на меня, твоего отца. Мне так же неловко, как и тебе. Обещай мне, Лулу (странно, что мы обсуждаем это в ранние часы девственного рассвета, на границе ночи и дня, между морем и небом): если тебе приглянется какой-то мужчина или юноша, ты не будешь думать о нем серьезно, пока не вступишь с ним в брак; или, если случится так, что тебе придется пойти с мужчиной или юношей, Лулу, я рассчитываю – мне это представляется целесообразным, поскольку в таких вещах я понимаю больше, чем ты, – что ты потребуешь у него медицинскую справку.

– Ни за что, – рассмеялась Луи.

– Не дашь обещания?

– Никогда так не поступлю. Это же глупо.

– Ты сама не понимаешь, о чем говоришь, – хрипло произнес Сэм.

– Мое сердце переполняет любовь. Мне ведома только любовь! – исступленно вскричала Луи, заливаясь слезами. – Какое отношение все это имеет к моей любви? Не лезь, куда тебя не просят.

– Успокойся, Лулу. С Эрни я тоже сегодня говорил. И сказал ему, чтобы он поставил меня в известность, когда начнет думать о девочках.

– Он никогда ничего тебе не расскажет, – с ожесточенностью в голосе заявила Луи. – Это я знаю точно. Никто из детей никогда не станет с тобой откровенничать.

– Лулу! – воскликнул Сэм, ошеломленно глядя на дочь. – Но я же с тобой откровенен! Рассказываю тебе все, что ты способна понять о жизни и человеческой природе! Девочка моя родная, я – твой отец, и ты, естественно, взираешь на меня как на человека, который выше всяких мирских соблазнов, но это не так: я тоже склонен поддаваться искушениям. Соблазн есть соблазн, Лулу. – Он елейно улыбнулся дочери. – И самое ужасное, что тебе хочется ему уступить. Причем с радостью! – Улыбаясь сам себе, он уткнулся взглядом в землю. – Есть одна чудесная молодая женщина, Лулу. Идеальная спутница жизни для меня. Если б я женился на ней, наш брак свершился бы на небесах. Но я, разумеется, не могу, поскольку уже женат – на твоей матери. И та женщина испытывает ко мне столь же нежные чувства, всем пожертвовала бы ради меня, будь это возможно. Я сказал ей: «Я знаю