Ступени к чуду - Борис Семенович Сандлер

Телескоп и фарфоровый император

Рассказ

Бенчик стоял перед запертой дверью и сомневался: позвонить или зайти попозже?

Он был рыжеволосый, весь в конопатинках, с вечно растрепанной шевелюрой и большими мечтательными глазами, как у ребенка, который целыми днями витает в небесах и мало что замечает вокруг себя.

Учился Бенчик в университете, на первом курсе мехмата. В доме, где он жил со своей матерью, его знали все. Когда у соседей что-нибудь ломалось, сразу шли к Бенчику:

— Бенчик, у меня часы стали!

— Бенчик, у нас телевизор не показывает!

— Бенчик, велик восьмерит!..

И он никому не отказывал.

Да, в технике он разбирался здорово. Точно знал, что и как надо сделать, чтобы часы снова пошли, телевизор «показывал», а велик не восьмерил. Но здесь, у закрытой соседской двери, он как-то растерялся и чувствовал себя совсем беспомощным.

Уже несколько месяцев его донимала идея смастерить телескоп собственной конструкции. На бумаге все было готово, расчерчено и рассчитано до мельчайших подробностей. Но от идеи до телескопа — как от телескопа до неба. Прежде всего выяснилось, что денег, которые он сэкономил со стипендии, не хватит и на полтелескопа. Но надо сказать, что Бенчик — парень упорный и если вбил себе что-то в голову, то непременно доведет до конца. Нет денег — заработаем! Он устроился ночным сторожем в детском саду. Но и это не спасло положения. Возникла другая забота, которую можно назвать одним звучным словом — дефицит. Когда ему удавалось достать одну деталь, оказывалось, что негде купить другую. К тому же самым причудливым образом сказывалось на Бенчике действие известного экономического закона: есть деньги — нет товара, есть товар — нет денег.

Но денег все же не было чаще.

Это-то и привело Бенчика к соседу. Поколебавшись, он все-таки нажал кнопку звонка:

— Кто там? — моментально спросили из-за двери.

— Лев Аронович, это я.

— Кто — я?

— Ну, я, Бенчик, из тридцать второй квартиры…

С полминуты Лев Аронович молчал — наверно, смотрел в дверной глазок.

Новая волна сомнений накатила на Бенчика. Надо заметить, что в квартире у Льва Ароновича он еще никогда не был, хотя они соседствовали с тех пор, как Бенчик себя помнил. «К чужому человеку за деньгами… неудобно как-то». Но все же он пересилил себя: «Почему бы и нет? Как-никак, соседи. Он меня знает сызмала, всегда интересуется моей учебой… и вообще добрая душа».

— Ах, это ты, Бенчик? — отозвался наконец сосед и принялся отпирать замки. — А я тебя не узнал. Скоро разбогатеешь…

«Разбогатею или нет, — подумал Бенчик, — а тридцать рублей мне были бы как раз кстати».

Лев Аронович, одетый в просторную темно-красную пижаму с желтыми полосками, показался на пороге.

— Заходи.

Лев Аронович работал музыкантом — играл на саксофоне в ресторанном оркестре и жил один. Семья, считал он, дело нестоящее. Чтобы описать его внешность, достаточно было одного слова — «круглый»: маленькие круглые глаза, большая, на короткой цилиндрической шее круглая голова, по-женски круглые плечи. Редкие волосы кругом зачесаны на блестящей лысине, которую Лев Аронович тщательно пытается скрыть. Тем не менее она просвечивает сквозь жидкую растительность, как желтый фонарь светофора сквозь ветви деревьев. Только усики у него прямые, узкие, аккуратно подбритые сверху и снизу. Они выглядят на его круглом лице как чужие.

Хозяин и гость сели в мягкие глубокие кресла у журнального столика: Лев Аронович — свободно, развалясь, сложив руки на круглом животе и вертя круглыми пальцами; Бенчик — стесненно, на самом краешке, словно студент, который пришел сдавать зачет к профессору на дом и только и мечтает поскорее оказаться за дверью.

— Как жизнь? — спросил после некоторого молчания Лев Аронович, — Что поделываешь?

— Все нормально, — коротко ответил Бенчик.

«С чего начать? — лихорадочно думал он, — Как объяснить ему мой нежданный визит?»

Но Лев Аронович как будто сам все понял и хитро прищурился:

— Чему обязан, Бенчик? Неужели ты соскучился по мне?

— Соскучился? Но я вас видел утром! — простодушно ляпнул Бенчик и сразу понял, что сморозил глупость.

Он смутился, начал что-то, оправдываясь, бормотать и вдруг выпалил:

— Не могли бы вы мне одолжить тридцать рублей?

Соседа этот вопрос нисколько не удивил. Мизинцем, на котором поблескивал широкий золотой перстень с камнем, он провел по щеточкам усов, словно хотел убедиться, что они на месте.

— Тридцать рублей, говоришь?

— Ну да. Я на днях верну… обязательно!

— Естественно. Если одалживают, приходится возвращать…

Он это сказал таким тоном, что до Бенчика не сразу дошло, шутит сосед или говорит серьезно.

— А зачем, если это не военная тайна, тебе нужны именно тридцать рублей?

Бенчик воспрянул.

— Понимаете, Лев Аронович, для телескопа, который я сейчас делаю, мне не хватает одной специальной линзы. А в Москве, говорят, они есть. И как раз завтра туда летит мой однокурсник. А у меня, представьте, ни копейки…

— Что вдруг телескоп? — перебил сосед.

Глаза у Бенчика загорелись. Он забросил ногу на ногу и, размахивая руками, стал объяснять Льву Ароновичу суть своей идеи:

— Вы, наверно, читали… Скоро к Земле должна приблизиться комета Галлея, а это бывает один раз в семьдесят пять лет. Вокруг нее всегда куча слухов и басен, суеверные люди даже впадают в панику. Но все это чепуха! На самом деле комета Галлея дала ученым возможность сделать несколько фундаментальных открытий… — Бенчик чувствовал себя в своей стихии. — Благодаря ей были подтверждены Ньютоновы законы механики. Она вдохновила английского фантаста Герберта Уэллса на роман «В дни кометы»…

Бенчик мог бы очень долго рассказывать о комете Галлея и о своем телескопе, но сосед прервал его:

— Все это хорошо — комета, планета! Одного не пойму: тебе-то какое дело?

— Как, Лев Аронович? — не понял Бенчик. — Ведь комета — редчайшее явление. Раз в жизни бывает!

— Ну так что же? По-твоему выходит, что каждый человек должен обеспечить себя телескопом и забыть обо всем на свете. Ай, Бенчик! Умный с виду парень, а занимаешься всякой ерундой: бегаешь, суетишься, теряешь время… и все ради чего? Тысячи людей прожили век спокойно без твоей кометы!

Бенчик сидел как побитый — рот открыт, глаза моргают.

— Ты ведь уже не маленький: студент, можно сказать, самостоятельный человек, а голова у тебя забита детскими фантазиями. Телескоп, Уэллс, Ньютон… К чему все это? Честное слово, ты сам убедишься, телескоп — не больше чем дорогая игрушка, которая тебе быстро надоест.

Лев Аронович выкатился из кресла, сунул короткие руки в карманы пижамной куртки и стал расхаживать по комнате.

— Вот ты просишь