Белая мгла - Абдулла Мурадов
Мама, ты не бывала в Ашхабаде и потому, наверно, никогда не видела троллейбуса. Это большущий электрический автобус, выкрашенный понизу синей, а поверху желтой краской Только в отличие от автобуса у него сверху торчат два длинных рычага, которые прикасаются к электрическим проводам. Я когда-нибудь привезу тебя посмотреть Ашхабад, этот самый большой и самый красивый город на свете, и тогда ты обязательно прокатишься в троллейбусе.
Мы ехали по проспекту Свободы. Видела бы ты, какая это красивая улица! Вдоль всего проспекта, разделяя его надвое, разбиты клумбы с красными, как огонь, крупными каннами. По обе стороны цветника — потоки машин. И куда ни глянешь — высокие чинары, каких я даже в нашем ауле не видел. Их листва не пропускает солнца, и прохожие разгуливают по тротуарам, не боясь жары. Так что ты напрасно меня уговаривала не ходить без головного убора, чтобы меня не хватил солнечный удар. Весь город спрятан в тени.
Я немножко подосадовал на эти деревья из-за того, что они загораживают высоченные дома с красивыми балконами и большими окнами. Прежде я таких домов не видел. Только на картинках и в кино.
Мы проезжали мимо строительных площадок, заваленных грудами кирпича и строительных материалов. Над ними возвышались стальные подъемные краны, похожие на гигантских аистов. Я слышал, они могут поднимать и устанавливать на место целые стены!..
Пожилой пассажир, сидящий со мной рядом, заметил, с каким интересом я смотрю в окно.
— Впервые в Ашхабаде? — спросил он, улыбаясь.
Я кивнул. Он стал объяснять мне, где мы проезжаем. Мне повезло: я увидел здание нашего Туркменского национального театра оперы и балета, Дворец спорта, современные кинотеатры. Да и на витрины магазинов стоило поглядеть: в больших окнах за сплошным стеклом стоят куклы ростом с человека, одетые как настоящие люди. Я даже сперва подумал, что это артисты вырядились, чтобы посмешить людей. В общем, в Ашхабаде со скуки не умрешь!..
Пока я доехал до конечной остановки, в троллейбусе осталось всего несколько человек. Водитель объявил в микрофон: „Университет“. И как-то сразу сделалось тревожно на сердце. Я вскочил с сиденья и поспешил к выходу. Меня окликнуло сразу несколько голосов: „Молодой человек! Чемодан! Чемодан забыли!“ И в самом деле, чуть не оставил чемодан.
В тот же день мне дали место в общежитии. Я поселился в одной комнате с тремя парнями, которые приехали тем же поездом, что и я. Это Ораз, Орунбай и Садык. По-моему, они славные ребята. В их комнате была свободная койка, и они сами пригласили меня. Наверно, и я чем-то им понравился. Мы вместе отправились в университет. Погуляли по тихим пока коридорам, заглянули в лаборатории, осмотрели почти все классы. Они здесь гораздо больше, чем в нашей школе, и называются аудиториями. Большие и чистые окна, много света. Скамьи расположены полукружьем у кафедры, с которой профессора будут читать нам свои лекции (я говорю так уверенно, словно уже меня приняли). Я исполнился к этим коричневым скамьям такой нежностью, что захотел погладить их, да вот краска еще не высохла и прилипала к рукам. Видать, только недавно был ремонт. Счастливцы те, кому доведется сидеть на них, этих полукруглых скамьях.
Мама, ты просила описывать все подробно. Вот я и стараюсь.
Потом мы вчетвером пошли в студенческую столовую. Здесь тоже все необычно: аккуратные белые столики, под выпуклым стеклом расставлены закуски в маленьких белых тарелочках, на потолке большущий вентилятор, словно лопасти вертолета… Помнишь, ты наказывала мне побольше есть, в обеденное время заставлять себя перекусить, даже если не хочется. Так вот, у меня открылся небывалый аппетит — за один присест уплетаю первое, второе и третье. Мы все четверо заказали одинаковые блюда: удивительно сошлись наши вкусы. Хорошо, если и в остальном все будет обстоять так же. Дома я ел мало: наверно, оттого, что набивал живот всякими фруктами, дынями и арбузами, целый день бегая по садам и бахчам. Готовят в нашей столовой вкусно. И все же я успел соскучиться уже по твоим горячим чурекам, только что вынутым из тандыра, и жирной домашней чорбе…
Через неделю после моего приезда начались вступительные экзамены. Пока чувствую себя уверенно. Но результаты еще неизвестны. Напишу обо всем позже. За меня нисколечко не беспокойтесь.
Обнимаю тебя и малышку Эдже. А Байраму-аге крепко жму руку. Баш Дурды».
Письмо второе
«Многоуважаемый Чары-мугаллим! Вам шлет привет новоявленный житель Ашхабада Дурды. Спешу сообщить, что я уже без пяти минут студент университета, который вы сами когда-то кончали.
Учитель, я с благодарностью вспомнил о вас на первом же вступительном экзамене. II не только потому, что в школе постоянно чувствовал ваше внимание и заботу. (Это чувствовали в классе все.) Но главным образом потому, что мне довелось писать сочинение на свободную тему: „Достойный уважения человек“.
Когда я жил в ауле, я не задумывался, кого уважаю больше других. И вот задумался. Стал вспоминать писателей, художников, артистов, народных бахши, о которых вы рассказывали. Я подумал: „Почему люблю их всех и то, что они творят?“ Мне показалось на секунду, что я опять в нашей школе на уроке литературы и слушаю вас, учитель. Я представил, как вы, поблескивая стеклышками очков, обводите нас внимательным взглядом и глуховатым голосом рассказываете что-то интересное, чего мы не найдем в учебниках. Класс слушает, затаив дыхание… Вот почему я люблю всех тех, о ком услышал от вас! Вы любили их сами и умели привить это чувство нам. Многие из нас только благодаря вам полюбили историю и литературу.
Еще я вспомнил то, как в тягостные минуты всегда влекло меня к вам. У вас, кроме дельного совета, всегда находились ласковые ободряющие слова, которые вселяли надежду, заставляли верить в свои силы… Когда у нас, у ребятни, оставались свободные минуты от игр и шалостей, мы всегда прибегали к вам, чтобы помочь вам управиться по хозяйству. Мы вместе с вами возились в огороде, окапывали деревья в саду, из длинных жердей делали
