Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

Военный предводитель правительства Армении».

Япон почувствовал дрожь в руках. У него закружилась голова. Такого с ним прежде никогда не бывало.

— Разбойники! — хрипло выкрикнул он. — Чью Армению провозглашаете советской? Продались русским?.. А ну вас к...

Он выругался и, встав, бесцельно вышел из кабинета, потом снова вернулся, пытался вспомнить, куда собирался идти, но так и не вспомнил. Он приказал вызвать к себе командира эскадрона. Тот вскоре явился. Это был молодой офицер лет двадцати восьми — тридцати.

— Собери батальон. Всем быть в боевой готовности. Накормите как следует лошадей. У всех проверить оружие. Со склада получите провиант. До наступления рассвета выезжайте в Дилижан в распоряжение Сепуха.

— Ваше превосходительство...

— Выполнять приказ!

— Есть выполнять приказ!

— О готовности эскадрона доложить мне. Всё. Кругом!..

Тчк-тчк...

«2 декабря закончились переговоры между представителями турецкого военного командования и нашего правительства. Армения, согласно договору, лишается права содержания армии. Турции остаются оккупированные территории. Турецкое командование обязуется оказать помощь для подавления большевистской авантюры».

— Идиоты! Так подробно излагают, точно поздравляют. Я вас... скоты... Армения потеряна.

Тррах!.. Распахнулась дверь. В проеме вырос изнуренный до предела человек в грязной одежде и уцепился за косяк, чтобы не упасть. Япон узнал комиссара деревни С.

— Что с тобой, сукин сын!

— П-пар-тизаны з‑захватили село.

— А сам ты где был, осел?

Раздался выстрел. Человек соскользнул, упал на пороге. Япон сунул в кобуру дымящийся маузер.

Тчк-тчк...

«Большевики двигаются к Еревану. Во имя спасения родины отправьте пехотный батальон в Ереван в распоряжение генерального штаба. Проведите новую мобилизацию, укрепите гарнизон...»

— «Отправьте»!.. «Отправьте»!.. Новая мобилизация... Кого собирать: слепых, хромых, глухих?.. Гады... Вы не воины, а предатели...

— Ваше превосходительство, разрешите доложить.

Это был ординарец.

— Говори.

— Ночью арестанты сбежали. Им помогли бежать.

— Каким арестантам?.. Кто помог?..

— Той девице, ваше превосходительство. Дверь взломана. Стражник исчез. Есть подозрение, что вместе с арестованными он перекинулся к большевикам.

Япон вспомнил про Шушан. Он вдруг почувствовал глубокий стыд за то, что в вихре роковых событий он сводил счеты с какой-то безобидной девицей. Злобы никакой не испытал, выслушав новость, и даже почувствовал облегчение, что без его вмешательства она сама определила свою дальнейшую судьбу.

— Ступай, — приказал он ординарцу.

Тчк-тчк...

«4 декабря большевики вошли в Ереван. Любой ценой нужно удержать Вайоц дзор».

— Вы только полюбуйтесь на этих ослов. Вытребовали эскадрой, пехоту, а теперь — удержи Вайоц дзор! Чем удержать-то?..

Япону показалось, что он сходит с ума. В ушах звенело, и это было мучительно. Шум напоминал монотонное стрекотание телеграфного аппарата.

Дверь кабинета время от времени распахивалась настежь, потом ее тихо прикрывали. Часовой торчал у двери с бесстрастным взглядом. Он выполнял лишь одну обязанность — стеречь кабинет, а за хорошие или плохие вести держали ответ перед комиссаром снующие туда-сюда штабисты.

К штабу подошел Сого. Часовой преградил ему дорогу:

— Не имею права.

— Отойди, парень, я — Сого.

— Не имею права.

Сого оттолкнул его и прошел в кабинет уездного комиссара.

Встретил Япон Сого далеко не любезно.

— С чем явился, Сого?

Сого молча откинул подол чухи, уселся на стул и, не сводя глаз с Япона, заговорил:

— Несколько месяцев тому назад я немало хлеба дал национальному совету. Если нужно, выделю и гарнизону триста баранов. За золото.

Резким движением Япон натянул на кончик носа козырек фуражки.

— За свою шкуру дрожишь?

— Господин комиссар, о своей-то ты давно позаботился, жену и дочь вовремя отправил в Америку, и правильно сделал. Но ведь и у меня есть семья. Ну не в Америку, а до Тавриза дай бог добраться. Купи мое имущество.

— Предложи где-нибудь в другом месте.

— А кто сможет его купить?

— Увези в Иран.

— Мне это приходило в голову, но боюсь в горах стать добычей бандитов.

— На нас не рассчитывай, Сого. В гарнизонной казне не то что золота, но и ржавой подковы не найдешь.

— Кое-что найдется, — возразил Сого. — Два месяца тому назад получили и до сих пор не выдали жалованья офицерам...

Козырек комиссаровской фуражки опустился еще ниже.

— Нету! — заорал он. — Каждый встречный-поперечный сует нос в наши дела. Сказано тебе: нет! Жалованье офицерам прислали не для того, чтобы его Сого получил.

— Раз оно так, то я даю тебе золото, а ты мне даешь лошадей. Куплю хоть десять.

— Нет, нет, нет! — лопнуло терпение у Япона. — Вы только полюбуйтесь на него, он готов ограбить гарнизон, лишь бы спасти свое барахло!

Япон с уходом Сого почувствовал еще большую пустоту. Он остался один. Смертельную опасность таило такое одиночество. Через два часа, встревоженный, явился один из офицеров.

— Ваше превосходительство, Кешкенд окружают.

— Кто?.. — устало спросил Япон.

— Большевики.

— Точнее, красный дракон, так и скажи.

Этого Япон давно уже ждал. Но почему сейчас, когда он мог еще что-то предпринять?

Крах... крах!.. Он вышел из кабинета.

По трем направлениям одновременно к Кешкенду спускались красные подразделения. Сомнений не было, что с местными партизанскими отрядами выступают и части Одиннадцатой армии. На улице Япон встретил Тер-Хорена. Тот, бледный, наблюдал за маршем красных, в уме коря и дашнаков и большевиков.

— Проклятие миру, — горестно вздохнул он.

— Проклинай, святой отец, — усмехнулся Япон. — Ты их проклинаешь, а они поют: «Вставай, проклятьем заклейменный...» Гляди, как лихо цокают антихристы. А бог все видит и прощает.

Вернувшись в штаб, Япон приказал, чтобы пехота заняла оборонительные позиции.

Динг-донг!.. Динг-донг!..

Звонят церковные колокола. Кто в тот миг забрался на колокольню? Кто созвал народ? Так и не узнали. Никому это и не нужно было. Женщины, дети — все высыпали из домов, поднялись на плоские крыши, смотрели, как приближаются красные.

Сого, вернувшись домой, прошел прямо в комнату сына. Мурад с вдовой играл в нарды. Увидев Сого, Арпик встала, собираясь выйти.

— Не уходи, — сказал Сого. — Хочу поговорить с тобой. — Он посмотрел на сына. — Фаэтон готов, вы должны отправиться в Тавриз. В Нахичевани вас встретят, переведут через границу. Есть хорошая поговорка: в путь пускайся с хлебом из дома, с другом-односельчанином. Дочка, — обратился он к Арпик, — ты поедешь с моим Мурадом.

Арпик побледнела, опустилась на колени:

— Ага-джан, позволь мне остаться.

— Зачем тебе оставаться? Кто даст тут тебе кусок хлеба, чтобы ты прокормилась?

— Ага-джан, у меня есть