Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон

— Большая буква «Г» что-то означает?

— «Глупый», «беззаботный», «желторотый» — выбирайте.

— Это шутка?

— Это способ воспринимать дом как игрушку, забаву, абсурд.

— Ваш муж — веселый парень, верно?

— Марв? Боже упаси. Марв — финансовый гений. Очень серьезный. Человек, который швыряется деньгами. Я здесь за веселье отвечаю. Видите камин? — Она указала на одну из стен, у основания которой зиял широким проемом очаг — не меньше десяти футов. — Языки пламени по всей ширине переливаются всеми цветами радуги. Иногда я настраиваю его на полный спектр. Или делаю просто зеленым. Обожаю зеленый огонь. Я как ведьма с магическими способностями. Ведьма, которая всегда получает, чего хочет.

Над камином висел телеэкран — самый большой, какой он когда-либо видел. На экране — ленты кабельных новостей. Несколько гостей увлеченно смотрели.

— Триш? — сквозь общий гомон прорезался громкий мужской голос из угла.

Она наклонилась к Гурни:

— Меня зовут долг. Боюсь, меня сейчас представят кому-то ужасно скучному. Я всем существом это чувствую. — Ей удалось изобразить, будто сквозь неё пробежала мелодия. — Не исчезайте. Вы первый детектив убойного отдела, которого я встречаю. Настоящий эксперт по убийствам. У меня столько вопросов. — Она мягко сжала его руку и, лавируя через помещение, принялась преодолевать полосу препятствий из кубов.

Гурни пытался во всем этом разобраться.

Постмодернистская ирония?

Большая буква «Г» — символ абсурда?

Весь дом — многомиллионная шутка?

Ведьма, которая получает все, что захочет?

И где, черт возьми, остальные комнаты?

В частности, где тут ванная?

Окинув взглядом беседующих гостей, он заметил Мадлен. Она разговаривала со стройной женщиной с короткими черными волосами и кошачьими глазами. Он подошел.

Мадлен удивленно взглянула:

— Что-то не так?

— Просто... перевариваю услышанное.

Она кивнула на собеседницу:

— Это Филона. Из «Виньясы».

— Ах. Виньяса. Рада знакомству. Интересное название.

— Оно пришло ко мне во сне, — сказала Филона.

— Правда?

— Мне нравится это место. А вам?

— Это и впрямь нечто. Не подскажете, где здесь туалеты?

— В дополнительном кубе на заднем дворе, — ответила Филона. — а гостевая ванна — вон там. — Она указала на пару вертикально поставленных кубов, футов по восемь в высоту, стоявших в нескольких шагах от них. — Дверь с обратной стороны. Управляется голосом. В этом доме почти все откликается на голос, остальное — через телефон. Будто всё живое. Натуральное.

— И что, надо сказать двери в ванную?

— Все что угодно.

Гурни вопросительно посмотрел на Мадлен.

Она слегка пожала плечами:

— Голосовая система тут реально работает. Просто скажи, что тебе нужно в туалет. Я слышала, кто-то так и сделал минут десять назад.

Он уставился на нее:

— Утешительно слышать.

Филона добавила:

— Тут не только ванная. Лампам можно указать яркость. Термостат попросить сделать — теплее, прохладнее, что хочешь. — Она на мгновение расплылась в полуулыбке. — Это самое веселое место, какое только можно отыскать здесь, у черта на куличках, понимаете? Последнее, чего ожидаешь — и в этом весь кайф. Вот это да, сюрприз.

— Филона работает в приюте «ЛОРА», — сказала Мадлен.

Он улыбнулся:

— Чем вы там занимаетесь?

— Я — католик. Нас трое.

Все, что пришло ему в голову, — римско-католическая церковь.

— Католик?

— Товарищ по выздоровлению. Прости за путаницу. Когда чем-то живешь, забываешь, что не все вокруг в теме.

Он чувствовал на себе пристальный взгляд Мадлен.

— Значит, «ЛОРА» - особенная?

— Очень особенная. Всё упирается в дух. Люди думают, что забота о брошенных животных — это прогнать глистов и блох, накормить и дать крышу. Но это лишь про тело. «ЛОРА» исцеляет душу. Люди покупают животных как игрушки, а потом выбрасывают, когда те перестают вести себя как игрушки. Знаете, сколько кошек, собак, кроликов выбрасывают каждый день? Как мусор. Тысячи. Никто не думает о боли, которую это причиняет маленьким душам. Вот почему мы сегодня здесь. «ЛОРА» делает то, чего никто не делает. Мы дарим животным дружбу.

Голоса телевизионных «говорящих голов» вдруг стали навязчиво громкими, спор резче, интонации — острее. Теперь отчетливо слышались отдельные слова и фразы. Гурни старался не отвлекаться от Филоны.

— Ты даришь им дружбу?

— Мы общаемся.

— С животными?

— Конечно.

— Филона еще и художница, — заметила Мадлен. — Очень талантливая. Мы видели несколько ее работ на выставке в Кеттлборо.

— Кажется, припоминаю. Пурпурные небеса?

— Мои бургундские космологии.

— Ах да. Бургундия.

— Мои бургундские полотна написаны свекольным соком.

— Понятия не имел. Если позволите, отлучусь на минутку... — Он кивнул в сторону кубической конструкции с ванной. — Я скоро вернусь.

На дальней стороне он обнаружил врезанную дверную панель. Рядом горела крошечная красная лампочка над тем, что он принял за микрофон. Далее он заключил, что красный огонек означает: ванная занята. Не торопясь возвращаться к обсуждению бургундских космологий, он остался ждать.

Разнообразие людей, с кем Мадлен поддерживала дружеские отношения, вновь поразило его. Он обычно настораживался при первых признаках неискренности или пустословия у новых знакомых, тогда как ее внимание неизменно притягивали доброта, живость, изобретательность. Он считал, что к большинству людей стоит подходить с осторожностью; она же неизменно находила в них что-то восхитительное. И при этом — без наивности. Наоборот, на реальную опасность она реагировала быстро и эффективно.

Он проверил лампочку. Все еще красная.

Стоя у двери в ванную, он хорошо видел широкий экран над камином. Перед ним уже собрались еще несколько гостей с напитками в руках. «Говорящие головы» исчезли. Под фанфары и синтезированные эффекты пёстрые буквы сложились в строки:

ЛЮДИ — СТРАСТИ — ИДЕИ — ЦЕННОСТИ

АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА В КРИЗИСЕ

Список исчез, сжавшись в строку, и уступил место трем заявлениям во всю ширину экрана, сопровождаемым барабанной дробью в строевом ритме:

ВЗРЫВНОЙ КРИЗИС — ПРОИСХОДИТ СЕЙЧАС

СМОТРИТЕ ЭТО НА ПОЛЕ БИТВЫ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ

НЕТ НИЧЕГО БОЛЕЕ РЕАЛЬНОГО, ЧЕМ RAM‑TV

Мгновение спустя эти лозунги разлетелись на осколки, уступив место ночной уличной сцене: разъяренная толпа скандировала:

— Правосудие для Лакстона... Правосудие для Лакстона... Правосудие для Лакстона...

Демонстранты с плакатами, где значилось то же самое, качали их вверх-вниз в такт скандирующим. Толпу удерживало передвижное ограждение по пояс, за