Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович
Автору «Памятных записок» вновь изменяет память. Кто-кто, а он-то должен помнить, как «горячо любили» и «от души приветствовали» советскую власть в краю «дехкан, чайрикеров, марункеров». К началу 1920-х годов партия установила в Туркестане, как и повсюду, свою монополию на всё. Она контролировала формирование хозяйственных органов, профсоюзов, общественных организаций, придавая им классовый характер и подчиняя себе. Она практиковала «военный коммунизм» с сопутствующей ему национализацией промышленности, экспроприацией частной собственности, централизацией экономики. Она закрывала базары, запрещала торговлю. Вводила трудовые повинности. Устраивала гонения на религиозных деятелей. Запрещала суды казиев. Закрывала мечети, медресе, классические школы. Слом вековых основ усугублялся продразверсткой и монополией государства на торговлю хлопком. Усиливался голод. Увеличивалась армия безработных, в том числе в кишлаках. Все это вызывало резкий протест населения. На отмену частной собственности, отъем имущества, ликвидацию личных прав Туркестан откликнулся басмачеством. Например, в Фергане орудовали многочисленные отряды разбойников, во главе которых стояли видные мусульмане: Мадамин-Бек Ахметбеков, Иргаш, Ишмат, Хамдам и Хал-Ходжа.
Выписка из протокола заседания Президиума ВЦИК об утверждении состава Туркестанской комиссии ВЦИК 12 августа 1920 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 413. Л. 3–3 об. Подлинник. Машинописный текст, подпись ‒ факсимиле А.С. Енукидзе]
Вообще официальная история басмачества в СССР была во многом мифологизирована. Вот один из главный мифов (его держался и Каганович): на движение басмачей определяющее влияние оказывали англичане и ваххабиты. Современный таджикский историк Камолудин Абдуллаев считает иначе. Он убежден, что решающими мотивами для возникновения массового сопротивления новой власти стало ее насилие по отношению к дехканам и многочисленные бесчинства со стороны советских комиссаров и РККА – именно это и привело к гражданской войне, в которую оказались вовлечены противники и сторонники Советов. Религиозный фактор, мотивировавший басмачество, также имел значение, однако, по мнению Абдуллаева, в целом это движение не являлось национально-освободительным. Басмаческие отряды были разобщены, у них отсутствовала единая цель, они не имели центрального руководства.
Большевик Георгий Сафаров отмечал в 1920 году, что «с первых же дней революции Советская власть утвердилась в Туркестане как власть тонкого слоя русских рабочих по линии железной дороги». Выступая на X партийном съезде в Москве в марте 1921 года, Сафаров рассказал, что летом 1920 года он прочитал следующее объявление в одном из небольших городков Туркестана: «По случаю того, что сегодня богослужение исполняется коммунистическим батюшкой, приглашаются все члены коммунистической партии».
Попытки представителей мусульманского населения создать автономию были жестко пресечены. Одно из первых постановлений большевистской власти запрещало мусульманам занимать государственные должности (правда, спустя полгода это положение отменили). Историк-востоковед Михаил Магид пишет в журнале «Бельские просторы»:
Общегородской президиум новой и старой части Ташкента под председательством Л.М. Кагановича 15 декабря1920 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 4. Временный номер 4]
«В полном соответствии с политикой империи, основанной на принципе „разделяй и властвуй“, большевики в те годы опирались в Туркестане в первую очередь на этнические меньшинства, лояльные к метрополии, а именно – на русских и армян. И те, и другие – христиане, неуютно чувствовавшие себя в окружении мусульманского большинства, всегда зависели от расположения любого центрального правительства, какую бы идеологию оно не исповедовало. Даже некоторые русские кулаки и священники поддержали большевистскую власть».
Опора большевистских властей в Туркестане исключительно на лояльные к ним этнические меньшинства находила язвительный отклик в местном фольклоре. По аулам гуляла частушка:
Не ходи, душа-девица,
За Арона Кузьмича.
Неизвестно, кто родится
От такого басмача.
Выразительным воплощением «такого басмача» был, несомненно, и Лазарь Каганович.
Собственно, по-настоящему карьера Кагановича началась с Туркестана. И благодаря одному обстоятельству: в Туркестане Каганович занимал тот же пост, что и Сталин в Москве. «Будучи членом „Мусульманского“ бюро ЦК РКП(б) по Средней Азии (так оно и называлось: „Мусульманское бюро“) с 1920 по 1922 год, – пишет А.Г. Авторханов в своей книге „Технология власти“, – Каганович был личным информатором наркомнаца Сталина по делам Средней Азии и Казахстана. Все важнейшие меры по советизации и большевизации Средней Азии через голову местного руководства Каганович подсказывал лично Сталину. От Сталина же Каганович получал указания, как действовать, а действовал Каганович теми же методами, что и его непосредственный шеф – террором и конспирацией».
Первая чистка
В конце 1920 – начале 1921 года большевистскую верхушку раздирали глубокие разногласия, запечатленные советской историографией как «навязанная Троцким дискуссия о профсоюзах». Итоги дискуссии подвел X съезд РКП(б) (8–16 марта 1921 года). Выступая на нем, Ленин заявил, что вопрос о роли профсоюзов не является главным вопросом политики партии в данный момент, и охарактеризовал дискуссию как «навязанную», «непозволительную роскошь». Вождь призвал к сплочению партии и указал на недопустимость оппозиции в ней.
С той поры Каганович стал непримиримым антитроцкистом и оставался им до конца жизни.
После X съезда ЦК направил Кагановича в ВЦСПС в качестве заведующего организационным отделом. Через недолгое время, в связи с осложнением в Туркестане, он был вновь введен в Туркбюро ЦК, Турккомиссию ВЦИК и СНК.
Вернувшись в Ташкент после небольшого перерыва, Каганович энергично приступил к выполнению решений X съезда партии, а именно к искоренению оппозиции. «Я увидел, что… много было коммунистов, не усвоивших ленинскую политику». Каганович начал масштабную чистку. Под его руководством Туркестанская парторганизация, имевшая к началу чистки немногим больше 40 тысяч членов, изгнала из своих рядов около 10 тысяч человек, перевела в кандидаты более 3 тысяч, выбыли добровольно, не дожидаясь исключения, около 2 тысяч. В числе исключенных было более 500 выходцев из непролетарских партий, особенно бывших эсеров, около 500 бывших белогвардейцев и басмачей. Через год – дополнительная чистка и еще 4 тысячи исключенных.
В марте 1922 года состоялась VI краевая конференция Компартии Туркестана. Конференция избрала 20 делегатов на XI съезд РКП(б), в том числе Кагановича.
Сразу после съезда Кагановича вызвали к генеральному секретарю ЦК Сталину.
«Хотя я был знаком с товарищем Сталиным еще с июня 1917 года, но, признаюсь, что, заходя к нему в первый раз как Генеральному секретарю ЦК, я испытывал известную напряженность, тем более
