Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор
Когда мы достигли нашего следующего места для лагеря на высотах Куэфа, спускающихся от подножия горы Юл к обрывам над Кунимайпой, он обсудил с нами свой план.
Абариди показал через долину на отроги хребта, на которых мы могли видеть деревни аменофо. Там, по его словам, жили его злейшие враги. Они всегда переходили реку на его сторону и в джунглях у ее берегов устраивали засады на его воинов. Два его брата недавно погибли от рук аменофо.
В ответ он устраивал засады, но аменофо были осторожны. Они не попались в его ловушки. Теперь, однако, с поддержкой белых людей, их полицейскими и носильщиками, Абариди намеревался провести своих воинов через Кунимайпу и нанести своим врагам удар, от которого они не оправятся еще очень-очень долго.
Мы были озадачены и немного обеспокоены тем фактом, что нас сопровождало так много людей Абариди, и что все они вооружены луками, стрелами, палицами и копьями. Теперь стало совершенно ясно, почему Абариди был так гостеприимен.
Хамфрис не раздумывал над решением. Он сразу же отказался присоединиться к Абариди.
«Говамены, — сказал он вождю, — относятся к одному племени не менее дружелюбно, чем к другому. Белые люди и полиция воевали только тогда, когда им это навязывали племена, которые не желали перестать есть человеческое мясо и жить в мире со своими соседями».
Далее Хамфрис объяснил, что он собирался навестить аменофо, но это было потому, что за два года до этого люди аменофо напали на группу белых людей у реки и «палки белых людей», извергнув огонь и смерть, убили их вождя.
Тем не менее, «говамены» были готовы подружиться с аменофо, и Хамфрис попытается подружить их с жителями деревень Абариди и положить конец вражде, которая так долго существовала между ними. Если Абариди и его люди хотят продолжить с нами путь на таких условиях — милости просим. Если нет, им следует остаться дома.
Абариди не мог понять этого. Если не будет его абсолютного преимущества на поле боя, он не пойдет против аменофо. Белый человек мог бы уйти, если бы захотел, но, скорее всего, он никогда не вернется. Он, Абариди и его люди будут сидеть на склоне горы Куэфа и наблюдать за ними, и если они не вернутся, эти папуасы будут горевать о потере своих друзей. Но они определенно не собирались участвовать ни в какой мирной процессии через реку Кунимайпу.
«Хорошо, — сказал Хамфрис. — Завтра я возьму своих людей и уйду, оставив наш лагерь и большую часть своего отряда здесь».
Когда Абариди услышал это, в его глазах загорелся интерес, и его осмотр нашего лагеря показался нам подозрительным.
Глава X. Дверь в мир людоедов приоткрыта пошире
Когда наше снаряжение разгружали на острове Йул, нас очень позабавил тот факт, что Даунинг привез с собой карабин, одну из тех маленьких штучек 22-го калибра, к которым прибегают мальчики, когда уже достаточно выросли, чтобы не забавляться с пневматическим ружьем.
По дороге мы подшучивали над фотографом, потому что у него была ничтожная винтовка вдобавок к великолепному револьверу, которым он был вооружен.
«Если ты когда-нибудь выстрелишь в туземца из этой штуки, и он узнает об этом, то может рассердиться», — предупредил Хамфрис с иронией.
«Я взял карабин с собой, чтобы стрелять по птицам, — возразил Даунинг, наконец загоревшись, — и когда-нибудь вы, возможно, порадуетесь, что у нас есть хотя бы один магазинный карабин».
Насколько пророческими были его слова, мы поняли в тот же день на высотах Куэфы, когда вождь Абариди рассердился на Хамфриса, и наложил вето на его план отправиться к аменофо.
Абариди и его воины присели сразу за нашим лагерем и о чем-то разговаривали между собой. Папуасы время от времени бросали злобные взгляды в нашу сторону. Очевидно, вождь дикарей отнюдь не благосклонно воспринял отказ Хамфриса.
Именно тогда Даунинг вынырнул из палатки свой крошечный карабин и предложил:
«Давайте потренируемся. У меня есть тысяча патронов для этой штуки, и я не верю, что в Новой Гвинее столько птиц. Я хорошо стреляю и бросаю вызов вам обоим».
Могли ли мы отказаться от такого соревнования? В пятидесяти ярдах была воткнута пара палок, а сверху на каждую поместили пустую банку из-под сгущенки. Затем из двери палатки мы палили по ним. Случалось, что мы попадали, и тогда, банки, нанизанные на палки «пускались в пляс».
Повторяющийся треск крошечного огнестрельного оружия, наконец, привлек внимание Абариди и его людей, и любопытство пересилило их негодование. Они подошли к палатке и сели на корточки. Через переводчика их предупредили, чтобы они держались подальше от ружья, и сказали, что, когда странная палка белого человека издает треск, то тот, на кого она направлена, будет ранен или убит с такой же вероятностью, как если бы в него попала стрела или копье.
Затем мы возобновили нашу стрельбу по мишеням. Туземцы волновались все больше и больше. При каждом попадании в банку они хором выкрикивали «Ах!».
Затем птица, кружащаяся над лагерем на небольшой высоте, привлекла их внимание. По-видимому, она очень устала, потому что опускалась все ниже и ниже и, наконец, села на одну из консервных банок, по которым мы стреляли. Даунинг прицелился, нажал на спусковой крючок, и птица упала на землю. Затем, под аккомпанемент испуганного «ах!», он подошел и поднял ее.
Абариди какое-то время смотрел на изодранную и окровавленную массу перьев, затем отпрянул, и на его лице отразился ужас.
«Волшебство! — так перевел его возглас переводчик, — Волшебство!» — повторили его воины.
Весь остаток дня папуасы старательно держались подальше от всех (включая полицейских), у кого была винтовка. Вы никогда не увидите вооруженного констебля-папуаса, который хоть на секунду оставил свою винтовку за пределами досягаемости руки. Никогда не быть безоружными — вот что им внушают с самого первого дня принятия присяги; тем более что не так давно отряд, посланный для ареста убийц, уже был обманут дружеским отношением жителей одной деревни, отложил винтовки в сторону и погиб в бойне, которая тут же последовала.
Вечером дикари ушли от нас, но на рассвете мы снова обнаружили их вокруг костров рядом с нашим лагерем. После захода солнца температура
