Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор

Было ясно, что он соскользнул с тропы и покатился вниз по склону. Бутылки рассыпались из ведра, а одна из них разбилась, залив бедолагу кислотой.　

Я свистнул, и Даунинг быстро присоединился ко мне. Еще до того, как он добрался до нас, я крикнул ему, что случилось.　

«Ящик с маслом, ящик с маслом!» — закричал он. Носильщики наверху поняли, что по какой-то причине требуется один из ящиков, в которых везли нашу собственную еду, и через несколько минут он был доставлен к нам.　

«Масло!», — крикнул Даунинг, и, подняв топор мальчишки-носильщика там, где тот его уронил, я сломал замок ящика и схватил банку масла. Мы обмазали измученного болью подростка, чтобы нейтрализовать действие кислоты и воды, а когда, наконец, нам передали аптечку, перебинтовали, как могли.　

Будь я на месте этого юноши, я бы хотел умереть, но то ли он был сделан из более твердого материала, то ли мысль о смерти, как о выходе из ужасных страданий, не приходила ему в голову. За все те дни, что мы шли, он продирался сквозь джунгли, истошно стеная день и ночь, но заставляя себя не отставать. Он не мог лечь, потому что не мог вынести прикосновения к своей плоти, и мы ничего не могли сделать, кроме как позволить ему идти. Мы не могли оставить его умирать и, видя, как он отважно борется за жизнь, мы перевязывали его раны каждый день.　

Это всегда было душераздирающим делом. Полицейские удерживали его, а Даунинг бритвой и парикмахерскими ножницами срезал омертвевшую кожу и подгнившую плоть. У нас не было анестезии, и, поскольку его крики могли привлечь дикарей, мы были вынуждены затыкать ему рот. Однако, когда его перевязали, он снова начинал стонать и время от времени угрожал убить нас за причинение ему вреда. Бедняга!　

Через какое-то время наша вереница снова двинулась. Тропа повела нас вверх к вершине горы, и часы упорной　борьбы привели нас к гребню.　

На бревне сидел голый чернокожий, и я протер глаза, не веря своим глазам.　

«Мурия!» — выдохнул я.　

Маленький вероломный проводник усмехнулся, явно наслаждаясь моим удивлением.　

«Вот, хозяин, — сказал он по-мотуански. — Я видел, как вы идете сюда, и пришел предупредить вас. Там, — он махнул рукой в сторону тянущегося через долину хребта Поул, — плохие люди. Они убьют и съедят тебя. Возвращайся».　

«Нет, — сказал я, — белый человек их не боится».　

Затем я резко сменил тему:　

«Почему ты убежал от нас?»　

Его пальцы блуждали по шее. Теперь я увидел, что на петле гибкой лозы свисает оловянный свисток.　

«Это, — сказал он, — принадлежало человеку, который умер и не может быть упомянут. Когда его убили, это стало моим. В нем все еще есть магия. Люди повинуются ему, как ты видел. Когда мои люди покинули деревню, я последовал за ними, чтобы сказать им, что вы друзья и вам нельзя причинять вред».　

Конечно, я не мог в это поверить. Этот кроткий и скромный маленький крысенок мог управлять дикарями, такими, как люди Тавиви? Это было нелепо, но я видел, как они повиновались свистку и не преследовали нас. Возможно, он говорил правду.　

Мурия казался очень разочарованным моим отказом повернуть назад, и когда, отдохнув, мы двинулись дальше, он пошел с нами.　

На полпути вверх по склону хребта Поул вся наша группа собралась на поляне для обеда, и Хамфрис решил, что он пошлет вперед людей, чтобы разведать местность и выяснить, если ли там люди, которые нам нужны.　

Были выбраны капрал Сонана и констебль Денго. Это были уроженцы гор Мамбаре, знакомые с джунглями, и опытные полицейские. Они исчезли на тропе, и примерно через час мы услышали одиночный выстрел. Это означало опасность. Пули бесценны, и ни один полицейский не использует их без веской причины. Поэтому мы встали и поспешили в том же направлении.　

Тропа выходила из джунглей на большое пространство, где были повалены деревья. Бревна лежали в беспорядке, а спутанная ботва сладкого картофеля покрывала все. Огромный огород мог означать только одно. Деревня, которой он принадлежал, была немалым селением. Взобравшись на поваленный ствол, мы могли видеть соломенные крыши в четверти мили от нас, едва видневшиеся над вершиной холма.　

Мы начали карабкаться по этим ужасным бревнам. Потом кто-то запел, и мы остановились, чтобы осмотреть небольшое расчищенное место среди бревен, где перед глазами появился развернутый рассказ о произошедшем.　

Растения батата были оборваны, как будто здесь произошла борьба. На мягкой земле виднелись отпечатки босых ног, более глубокая вмятина там, где было брошено на землю тело, рядом — отчетливо очерченный контур ружейного приклада. На грубой коре бревна торчало несколько голубых ниток, которые могли принадлежать только полицейскому мундиру.　

Мы, белые люди, переглянулись. Что произошло? Неужели дикари устроили засаду на Сонану и Денго и захватили, а может быть, и убили их?　

Затем мы осторожно двинулись вперед, и через некоторое время, оставив позади заваленный бревнами огород, подошли к ограде. Хижины были рядом, но скрыты от нас деревьями. Мы слышали гул голосов, и, несмотря на то, что пытались сделать свои собственные движения бесшумными, трудно было поверить, что дикари не знали о нашем приближении.　

Мы перелезли через забор, прошли по тропе и оказались на самом краю деревни, в центре которой сидели на корточках сто с лишним туземцев. Мы могли видеть их луки и копья, и выяснилось, что с ними были женщины и дети. При виде нас они вскочили на ноги, но резкий голос обратился к ним, и они упали на корточки. Когда мы, белые люди, продвигались вперед, увидели, как они смотрят на нас с ужасом в глазах, и обнаружили, что они сильно дрожат.　

Затем капрал Сонана спрыгнул с покатой крыши хижины, где он сидел, и четко отдал честь.　

«Их охраняет констебль Денго, — сказал он. — Мы схватили человека в огороде и заставили его кричать остальным, чтобы они стояли не двигаясь».　

Таким образом, он просто отмахнулся от подвига, который на войне принес бы им обоим множество наград. Я с трудом выудил подробности из Денго.　

Похоже, что он и Сонана обнаружили одинокого жителя деревни, собирающего сладкий картофель, напали на него и после отчаянной схватки взяли его в плен. Тот единственный выстрел, который мы слышали, был сделан случайно, когда винтовка во время борьбы выпала из рук