Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор

Я угадал правильно. Они никогда прежде не видели белого человека, и, раздетый до пояса, с солнечными лучами, сверкающими на моей вспотевшей коже, я вселил ужас в темный мозг этих существ!　

Когда подбежали Хамфрис и его люди, я упал на землю, слабый и потрясенный нервным напряжением, а мои полицейские наполнили джунгли издевательскими криками и смехом вдогонку убегающим дикарям.　

Это была уловка, которая и впоследствии сослужила нам хорошую службу, когда, то на близком, то на дальнем расстоянии, мы не были уверены в настроении туземцев и хотели произвести на них впечатление. Тогда тот из белых, кто был впереди, раздевался до пояса, и мы шли вперед, зная, что, прежде чем дикари наберутся смелости исследовать такую неслыханную вещь, как человеческое существо с белой кожей, мы пройдем мимо, из одного района в другой, где то же самое можно было сделать снова.　

Глава XX. Негостеприимные хозяева

Эти люди, живущие на хребте Поул, были самыми враждебными из всех, кого мы встречали. Мы не часто их видели, но они часто устраивали на нас засады и иногда появлялись большими толпами на холмах вдоль нашего маршрута. Но они ни разу не напали открыто, и были времена, когда мне хотелось, чтобы они это сделали. Сознание того, что они крались со всех сторон от нас, пока мы петляли по джунглям, действовало на нервы гораздо больше, чем возможность сражения с ними.　

Идущие в авангарде белые рисковали повредить шею из-за того, что крутили головой, оглядываясь по сторонам в поисках затаившихся врагов. Всякий раз, когда мы подходили к крутому повороту тропы, мы останавливались и посылали вперед полицейского, чтобы он мог проверить эту тропу за поворотом, а сами в это время принимали меры, чтобы остановить нападение «из-за угла». Неизвестно почему, но дикари этой местности предпочитали устраивать засады именно «за поворотом», но как только они видели, что их ловушки были обнаружены, папуасы тут же исчезали в зарослях.　

Мы уже привыкли к тому, что даже находясь в густых джунглях, заросли которых практически теснили тропу с двух сторон, дикари не рисковали приближаться к нам вплотную, и пускали стрелы, а иногда и копья с такого расстояния, что те падали недолетая, либо достигали нас на излете, причиняя только царапины. Однако мы всегда были начеку против возможного заражения, дезинфицировали и прижигали даже самые крошечные царапины или ранки. Туземец Новой Гвинеи не использует растительные яды, как негры в Африке, но отравляет наконечники стрел и копий кусочками разложившегося мяса. То же самое он делает с маленькими заостренными палочками, которые втыкает острием вверх на тропе, рассчитывая, что враг уколется или поцарапает ногу, и таким образом заразится.　

Как они отмечают такие опасные места, чтобы друзья и союзники остерегались уколоться, я так и не узнал. Кайва, деревенский констебль Майпы, якобы знал эту тайну, но я ни на мгновение не поверил его утверждению, что он способен чувствовать, где они находятся, не руководствуясь никакими знаками. Однажды, увидев, как он осторожно переступает через большой лист на тропе, услышав, как он предостерегает людей позади, я перевернул лист и нашел под ним три острые палки. Сомнения в экстрасенсорных способностях Кайвы у меня все-же остались.　

В тот день мы были в густых джунглях во время сильного ливня и не могли найти ровного места, куда можно было бы поставить палатки. Мы медленно продвигались вперед, промокшие и несчастные, и, наконец, миновав усеянный камнями туземный огород, вошли в маленькую деревню, где было решено разбить лагерь.　

Хамфрис увидел, что работа по возведению палаток началась, схватил свою сумку и пошел в одну из крошечных хижин, чтобы переодеться. Тотчас же он выскочил снова с испуганным воплем. Хижина была занята дюжиной дикарей!　

Обычно никто из нас не стал бы исследовать хижины в качестве меры предосторожности. Опыт показал нам, что туземцы всегда либо открыто приветствовали нас, либо бежали со всем своим имуществом. Кроме того, в хижинах было такое зловоние, что мы, белые люди, чтобы не провоцировать приступов тошноты, оставляя их в покое. Уважая право владения папуасов своими домами, мы думали, что сможем убедить туземцев в том, что мы дружелюбны, поэтому полицейские и носильщики получили приказ не входить в хижины. То, что на этот раз Хамфрис допустил исключение, было, конечно, чистой случайностью. Исключением было также то, что эта хижина была занята. Вероятно, туземцы рассчитывали, что мы пройдем мимо, как миновали до этого другие деревни, а может быть, они не знали, что мы приближаемся.　

«Что будем делать? — спросил Хамфрис, убедившись, что ни одна из других хижин не занята. — Если кто-нибудь войдет и попытается выгнать их, он точно будет убит. Если мы оставим их, то всю ночь не сомкнем глаз, так как они могут перестрелять нас сонных».　

Стоя под дождем, мы полчаса тщетно пытались их выманить наружу. Но они даже не выглянули в дверной проем, хотя я не сомневаюсь, что их глаза были прикованы к щелям в стенах хижины. Мы бросили нож возле двери и отошли. Очень ловко и незаметно один парень заарканил его петлей из виноградной лозы и втащил в хижину. Мы положили нитку пестрых бус, и она была поднята на острие длинного копья и присоединена к ножу.　

Мы не могли винить этих дикарей за то, что они думали, что наши подарки были приманкой, чтобы они вышли и поплатились жизнями. Кто-то выразил уверенность, что еда может помочь, поэтому мы попытались соблазнить их сладкой картошкой, горячей, прямо с огня. Они доставали картофелины наконечниками копий, когда мы поднесли их к двери, но сами не показывались. Нам надоела эта игра и мы пошли есть свою собственную еду.　

Вскоре мы услышали тихий оклик констебля. Один из дикарей, по его словам, высовывал голову из двери хижины. Мы спрятались, чтобы посмотреть.　

Полагая, что на него не обращают внимания, дикарь осмелел, и вскоре тело последовало за головой, пока он не оказался на открытом месте. Затем он вскочил на ноги, бросился к забору, забрался на него и убежал в джунгли.　

Ободренный успехом этого человека, через несколько минут за ним последовал еще один, а за ним по пятам последовал третий. А вот с четвертым дела обстояли не так хорошо. Это был низкорослый и приземистый дикарь; его прыжку, чтобы ухватиться за верх забора и подтянуться, не хватало всего нескольких дюймов. В отчаянии он