Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Рассеянно глядя вдаль, я снова начала думать о том коттедже. Несколько секунд мы сидели молча; затем я встрепенулась и вернулась к разговору.

— Я просто не понимаю, — я покачала головой, — почему вы хотите, чтобы я прошла тест на психопатию? Я же не психопат.

— Технически я согласна, — ответила доктор Карлин и поерзала на стуле. — Но дело вот в чем: несмотря на то что этот тест создан для диагностики психопатии, многие исследователи используют его также и для диагностики социопатии… скажем так, неофициально. — Она добавила: — Отдельного теста для диагностики этого расстройства не существует.

— Ясно, — осторожно ответила я. — И как это работает?

— По сути, это одно расстройство. Многие клинические психологи, включая меня, считают социопатию более мягкой разновидностью психопатии. Максимальная отметка в тесте на психопатию — сорок баллов, — объяснила она. — Считается, что человек, набравший тридцать баллов и выше, является психопатом. Социопаты обычно набирают двадцать два и выше.

— Обычно?

— Технически это тест на психопатию. И у специалистов много разногласий по поводу диагностики тех, кто набирает минимальный для психопатии балл.

— А нормальные люди сколько набирают? — спросила я.

— По-разному, — ответила доктор Карлин. — Но, как правило, около четырех.

У меня отвисла челюсть:

— Четырех? — Я откинулась в кресле. — Погодите минуточку, — промолвила я. — Итак, психопаты набирают тридцать баллов и выше, а нормальные люди — четыре?

Доктор Карлин удивленно посмотрела на меня, и я рассмеялась.

— Простите, — продолжила я, — но это кажется абсурдом. То есть для тех, кто наберет от четырех до тридцати баллов, не существует клинического диагноза? А как быть с теми, кто наберет пятнадцать, двадцать один? В тесте ничего про них не говорится?

— Как я уже сказала, мы диагностируем социопатию тем, кто набрал от двадцати двух до двадцати девяти баллов, — пояснила доктор. — И кстати, «нормальные» люди никогда не станут проходить этот тест. Он предназначен для преступников. Его проходят те, у кого есть приводы.

— Тогда как вы его мне проведете? — спросила я.

— Есть клинический вариант этого теста. То же самое, но для клинической диагностики, — пояснила доктор Карлин.

— Значит, есть два варианта одного и того же теста? — спросила я. — Для преступников и для всех остальных?

Доктор Карлин кивнула:

— В тестах используются одинаковые критерии. Мы ищем симптомы в четырех категориях: стиль межличностного общения, дефекты эмоциональной сферы, импульсивное поведение, антисоциальное поведение. Разница в том, что клинический тест проводится не только людям с криминальными наклонностями, его можно проводить всем.

— Господи, — пробормотала я, — почему все так сложно? — Я покачала головой. — А в чем смысл этих тестов, если официального диагноза «социопат» не существует?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вы же не лечите социопатию?

— В данный момент — нет.

Я всплеснула руками:

— И что делать-то с этим диагнозом? Положить на полку и любоваться?

Доктор Карлин неловко поерзала в кресле.

— Ну, обычно диагнозы «психопатия» и «социопатия» используют клинические психологи, — объяснила она, — чтобы определить склонность к криминальному поведению.

Я рассмеялась:

— Короче, вы используете этот тест только для того, чтобы понять, способен ли человек совершить преступление в будущем?

— Вроде того.

— Тогда, может, не будем тратить время и я просто скажу, что у меня стопроцентная склонность к криминальному поведению? Потому что я в этом уверена.

— Что ж, давай посмотрим, — ответила доктор Карлин.

Тестирование на психопатию меня утомило. Я несколько часов сидела у доктора; мы говорили обо всем — от моих криминальных импульсов до паттернов сна и личной жизни. Потом пришлось ждать результатов целую неделю, до следующей нашей встречи.

Во вторник я явилась на прием раньше назначенного времени.

— Ну как? — с порога выпалила я.

Доктор Карлин закрыла дверь и спокойно села в кресло.

— Что ж, — устроившись поудобнее, сказала она, — может, сначала обсудим сам тест? Мне показалось, что после него ты очень устала. Вопросы тебя утомили?

— Умоляю, — ответила я, — скажите: что вы выяснили?

Но она не ответила, а спросила:

— А почему это для тебя так важно?

Я наклонилась вперед и изумленно спросила:

— Почему мне важно знать результаты теста, подтверждающего, что я социопат?

— Именно.

Я раздраженно вздохнула:

— Не знаю. — И правда, раньше я об этом не задумывалась. — Наверно, просто хочется раз и навсегда понять, что со мной. И тогда будет проще объяснить окружающим, почему я такая. Меньше будет путаницы и недопонимания.

Доктор Карлин была заинтригована.

— Ты собираешься рассказывать людям о своем диагнозе? — спросила она. — Зачем?

Я пожала плечами:

— Чтобы не притворяться «нормальной». Да и люди не дураки. Они всё замечают, еще в моем детстве замечали. Лучше честно признаться — это снимет многие вопросы. Мне точно будет проще жить, я уверена.

— Странно, — заметила доктор Карлин, — по идее, тебя не должно волновать, что думают другие.

— Вы правы, — ответила я, — меня это не волнует. И никогда не волновало. Но у меня есть инстинкт самосохранения, некая потребность прятаться, чтобы люди не узнали, какая я на самом деле. Раньше я могла совершать свои маленькие проступки и не бояться, что меня поймают, так как умела скрываться. Но теперь мне все равно, если меня раскроют. Я принимаю себя такой, какая есть, — я замолчала и добавила: — По крайней мере, пытаюсь.

Доктор Карлин была приятно удивлена.

— Хм, — сказала она.

Я начала терять терпение.

— Ладно, — проговорила я, — кажется, мы все выяснили; теперь можно узнать результаты?

Доктор подняла руки, нехотя соглашаясь.

— Хорошо, — ответила она и просмотрела свои записи: — Как ты, наверно, помнишь, тест охватывал четыре категории. Твои показатели во всех них выше среднего, — она нахмурилась. — Но вот что интересно, — продолжила она, — твой стиль межличностного общения не во всем соответствует критериям психопатического типа личности.

Заметив мою растерянность, доктор Карлин объяснила:

— Согласно диагностическим критериям, психопаты и социопаты проявляют весьма специфическую социальную агрессию. Я называю это «симптомом навязчивого продавца». Они очень заносчивы и, как говорится, лезут на рожон. — Она продолжила: — Кстати, именно так социопаты добиваются доминирующего положения в обществе и утверждают свою власть.

— Хотите сказать, я не такая? — спросила я.

— Нет, не такая, — ответила доктор Карлин. — Ты тоже стремишься доминировать, но через манипуляции и обаяние. Что понятно: ты же женщина. — Она добавила: — Стратегии межличностного общения у мужчин и женщин различаются. Это одна из моих претензий к опроснику, — заметила Карлин. — Он не учитывает половых различий.

— И что это значит?

— Ниже всего твои показатели в категории межличностного общения. Но «ниже всего» — понятие относительное. Они все равно высокие, причем во всех категориях. Как я и думала, до диагноза «психопатия» ты недобрала, но тебе можно поставить