Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Поначалу я ничего не ответила, лишь посмотрела в окно. По ту сторону бульвара Сан-Висенте раскинулся парк. Группа людей вошла в ворота и неспешно прогуливалась по газону. Кажется, они собирались заниматься йогой, а может, совершить экскурсию. Их было около двадцати.

— Каждый двадцать пятый, — пробормотала я.

— Патрик, — сказала доктор Карлин, — не отвлекайся.

Я постучала пальцем по стеклу и повернулась к ней.

— Вы знали? — спросила я. — Примерно каждый двадцать пятый человек — социопат, согласно исследованиям. — Я снова посмотрела на группу людей в парке. — Думаете, среди них есть социопаты или в радиусе километра это только я? — Я повернулась к доктору Карлин; она смотрела на меня изогнув бровь. — Я серьезно, — проговорила я.

Она задумалась и ответила:

— Мне кажется, тебе хочется верить, что ты не одна такая. — Она замолчала. — Ты чувствуешь себя одинокой?

Я опустила голову и медленно покачала головой, обдумывая ответ.

— Я знаю, что одинока, — наконец проговорила я, — не чувствую, а знаю.

— Это твое обычное состояние, — спросила доктор Карлин, — когда ты думаешь о себе в связи с другими людьми?

Я пожала плечами:

— Да.

Она нахмурилась и снова просмотрела свои записи:

— А как же тот парень из Флориды? Ты говорила: у тебя были к нему чувства.

— Дэвид? — удивленно спросила я. — Да, я люблю Дэвида. Точнее, любила. — Я закусила губу. — Даже не знаю.

— Чего не знаешь?

Я задумалась:

— Просто сейчас это кажется глупостью. Мы встречались, когда мне было четырнадцать. С тех пор я никогда ни к кому не испытывала подобных чувств. Это кажется невероятным, поэтому я начала подозревать, что, возможно, все выдумала. — Я печально покачала головой. — Типа я хотела влюбиться, но на самом деле не была влюблена.

Доктор Карлин медленно кивнула:

— И что ты чувствуешь по этому поводу?

— Что моя личная жизнь — сплошной провал, — ответила я, подумав о своих бывших. Вспомнился пятнадцатый пункт чек-листа Клекли: «Интимная жизнь имеет безличностный и тривиальный характер и слабо интегрирована в межличностные отношения». — Хотя чему тут удивляться, верно? — продолжила я. — Я не умею контактировать с людьми и с собой. Я социопатка. — Я помолчала немного, прислушалась к слову, слетевшему с языка, которое теперь зазвучало как-то иначе.

— Верно, — ответила доктор Карлин, глядя мне в глаза. — Но знаешь, что мне кажется интересным?

Я покачала головой. Она отложила свои записи в сторону и наклонилась ко мне: — Хотя тебе трудно, как ты говоришь, «контактировать», узнав о своем диагнозе, ты первым делом выглянула в окно в надежде найти таких же, как ты. — Она подождала, пока ее слова отложатся у меня в голове. — Как думаешь, почему?

Я снова взглянула в окно. Люди в парке ушли и исчезли из виду. Я даже расстроилась.

— Не знаю, — тихо ответила я. — Наверно, мне было бы приятно встретить себе подобных… людей, которым не надо будет объяснять, почему я не могу испытывать чувства, перед кем не придется постоянно оправдываться за свои поступки и пытаться говорить на языке эмоций, которого я не понимаю. Я просто хочу почувствовать себя нормальной рядом с другими людьми, — выпалила я. — Это трудно объяснить. Кажется, если бы я встретила кого-то, похожего на меня, я бы почувствовала себя… — Я замолчала. — Не знаю.

— Нет, продолжай, — мягко, но настойчиво проговорила доктор Карлин. — Как бы ты себя почувствовала?

— У меня появилась бы надежда, — раздраженно ответила я. — Хотя это бессмысленно.

Доктор Карлин отклонилась в кресле.

— Не согласна, — ответила она. — Совсем не бессмысленно. Ты хочешь найти людей, с которыми у тебя есть что-то общее. И это хорошо. Твое любопытство в отношении других социопатов и желание делиться опытом… Я бы сказала, что для тебя не все потеряно. Надежда есть.

Я фыркнула, отвернулась от окна и саркастически ухмыльнулась:

— Надежда на что? Подружиться с другими такими же социопатами? — Я закатила глаза. — Вот радость-то.

— Тебе не друг нужен, — ответила она.

— А что же?

Доктор Карлин склонила набок голову и тихо, но уверенно улыбнулась.

— Эмпатия, — сказала она.

Итак, согласно наблюдениям моего психотерапевта, я была социопатом, нуждавшимся в эмпатии. Доктор Карлин оказалась очень проницательной, но ее открытие меня не удивило. Я и сама напоминала себе заблудившегося утенка из детской книжки «Где моя мама?». Только я была не храброй маленькой птичкой с добрым сердцем и проблемами с самоопределением, а антисоциальным изгоем с ограниченным эмоциональным репертуаром и привычкой лгать, чтобы найти друзей. Хотя теперь у меня был официальный диагноз, я не приблизилась к ответу на вопрос, почему я такая.

Впрочем, думать об этом было некогда. После окончания университета я немного отдохнула и вскоре согласилась на папино предложение: начала работать в его новой компании. В первые несколько месяцев я просто тенью следовала за отцом и его коллегами, поставив себе цель разобраться во всех тонкостях музыкального менеджмента. То, что я узнала, меня поразило. Оказалось, музыкальная индустрия построена на манипуляциях и спекуляциях. В этом мире я чувствовала себя как рыба в воде. Обычно люди заслушивались музыкой и засматривались на харизматичных артистов (чья харизма тоже была тщательно сфабрикованной легендой), и никто не замечал темных фигур, прятавшихся за кулисами. А ведь именно там творилась настоящая магия. Темная магия.

Подпольные взятки, музыкальные скауты с халтурками на стороне, сомнительные сделки с продюсерами, менеджерские агентства, пытавшиеся урвать двойную выгоду, — музыкальный бизнес был «жесток и скуп, а по его длинным пластиковым коридорам разгуливали воры и сутенеры». Хантер Томпсон не врал, с ним было трудно поспорить.

С того самого момента, как я начала работать менеджером талантов, мои психологические горизонты раздвинулись. Я вдруг почувствовала себя не единственным социопатом в мире. Мало того, что большинство людей, которых я встречала, не имели ничего против моего типа личности, многие, похоже, разделяли со мной мой диагноз. На самом деле меня поразило количество людей из музыкального бизнеса, которые, узнав о моем диагнозе, признавались в аналогичных симптомах.

— О, я тоже социопат, — сказал музыкальный продюсер Нейтан вскоре после нашего знакомства. — Мне на все плевать.

Впрочем, взглянув на условия его продюсерского договора, я поняла, что это не так: ему было не плевать как минимум на деньги, и любой артист, подписывающий контракт с его компанией, отказывался почти от всех авторских прав на свои произведения.

— Зато это способствует карьере, — с лукавой улыбкой добавил он. — Мне нравится быть социопатом.

До того как я начала работать в музыкальном бизнесе, мне всегда было трудно найти людей, которые бы принимали меня такой, какая я есть. И уж тем более никто не признавался в похожих