Дом на линии огня. Хроника российского вторжения в Донбасс - Дмитрий Дурнев
Наконец, по всему городу появились наспех сделанные билборды и плакаты, которые выставляли Виктора Ющенко нацистом. Кандидата от оппозиции изображали с усиками как у Гитлера, внизу размещались лозунги типа: „Ющенко за цвет наZZии!“ — с эмблемой СС в середине слова.
Это делалось с перепугу и с перебором, это заходило за все мыслимые красные линии в украинской политике. Виктор Ющенко был типичным респектабельным политиком из советских комсомольцев — служил в элитных пограничных войсках КГБ СССР, получил отличное образование, стал самым успешным главой национального банка Украины, одним из самых успешных премьер-министров страны — плоть от плоти национальной номенклатуры. В общем, никакой не „нацист“ и на том этапе — человек совершенно не с репутацией бойца.
Глядя на все это мракобесие, представители „Нашей Украины“ начали импровизировать в ответ. В аэропорту делегация во главе с Ющенко направилась прямо в толпу и легко прошла через нее к транспорту: кандидата в президенты по закону прикрывал донецкий отряд спецназа СБУ „Альфа“ во всей экипировке — и одного взгляда на этих ребят хватало, чтобы остудить любые горячие головы. Прибыв к зданию областной администрации, Ющенко и сопровождающие его народные депутаты легко миновали еще один „митинг“ — бить их никто готов не был. В этот момент на улицу выбежала пресс-секретарь главы областного совета и закричала знакомым местным журналистам: „Пойдемте наверх, там совсем нет никого из наших!“ Так я оказался свидетелем горячей перепалки между кандидатом в президенты и местными чиновниками — тогда, в частности, Ющенко произнес фразу, быстро ставшую знаменитой: „За вас мой отец сидел четыре с половиной года в Освенциме, за вас, холуев!“
Это был ужасный эпизод. Я смотрел на главу Донецкого областного совета Бориса Колесникова: от таких слов, произнесенных в его кабинете, на его территории, у него перекосилось лицо. Колесников, который дирижировал всем этим цирком, не был типичным чиновником — выходец из жесткого донецкого бизнеса, он привык кричать на подчиненных, но слова „холуй“ в свой адрес, скорее всего, не слышал никогда. Так между „донецкими“ и новой оппозицией, которая представляла большую часть страны, имела крупную фракцию в парламенте, собственные СМИ и разветвленную политическую организацию, возникла большая взаимная рознь.
Через пару месяцев после этой истории Конституционный суд Украины принял решение о том, что Леонид Кучма вполне может идти на выборы — обосновывалось это тем, что Конституция была принята в 1996 году, когда Кучма уже два года был президентом, а значит, первый срок как бы не считается. Эту юридическую казуистику потом еще не раз использовали на постсоветском пространстве, но в Украине она не сработала по одной простой причине: Кучма отказался следовать решению Конституционного суда и не стал выставлять свою кандидатуру в третий раз.
Путем сложных компромиссов преемником Кучмы и партии власти на президентских выборах 2004 года стал представитель Донецка — Виктор Федорович Янукович, физический большой человек, бывший начальник автобазы из Енакиево, в тот момент не очень внятный и не очень самостоятельный политик. Его официальный штаб возглавил представитель Днепропетровска, глава Национального банка Украины Сергей Тигипко, кампанию курировал старый враг-„динамовец“ Виктор Медведчук, а стратегию разрабатывали присланные из России политтехнологи во главе с Глебом Павловским, которого за это многие ненавидят в Украине до сих пор, даже после смерти.
Команда Павловского придумала искусственно разделить страну — и построить кампанию на противопоставлении одной части Украины другой. Распространялись плакаты с картой регионов, которые Ющенко якобы делил по трем сортам: Восток, естественно, на них обозначался как „третий сорт“. Оппозицию не допускали на телевидение, ко дню голосования готовили массовые фальсификации. Когда летом 2004 года Медведчука в интервью спросили, что будет, если президентом все же станет лидер оппозиции, он ответил лаконично: „Не будет“. Именно тогда начала формироваться нынешняя репутация Медведчука как оторванного от реальности неудачника с деньгами.
Янукович при этом оказался гротескно проблемным кандидатом. Пока он сидел в Донецке, не допуская никого до местных активов (включая россиян — процент российских инвестиций в Донецкой области был самым низким по стране), все было вроде бы в порядке: крепкий местный руководитель, без блестящего образования, но с характером, с харизмой. Я лично слышал истории от его бывших подчиненных на автобазе — в этом непростом и местами грязном хозяйстве директор отличался своеобразным стилем: он всегда носил свежую белую рубашку с запонками и брал в заместители толковых людей. Однако когда Янукович стал претендентом на верховную власть в стране, вскрылись самые неприятные обстоятельства.
В донецкой газете „Салон Дона и Баса“ работал Владимир Бойко — умный, желчный, одинокий профессионал; сейчас его бы назвали журналистом-расследователем. Бойко раскопал факт коррупции в одном из районов Донецка: начальник местной налоговой инспекции оказался бенефициаром распродажи имущества одного из предприятий, каковое имущество налоговая же и арестовала. После публикации отец этого мелкого чиновника — председатель Государственной налоговой администрации в Донецкой области — сильно обиделся и сгоряча распорядился наказать журналиста. Никаких проблем с налогами у нищего корреспондента, живущего в маминой квартире, быть не могло, но чиновники каким-то образом нашли 117 тысяч неуплаченных гривен, которые числились за давно закрытой фирмой, а фирма, соответственно, числилась на Бойко (впоследствии обвинения не подтвердились). Впервые в истории Украины за налоговые недоимки обычного человека арестовали: журналиста схватили прямо на рабочем месте и отвезли в отделение милиции, в камеру предварительного заключения — своих мест лишения свободы у налоговой просто не было.
Бойко стал защищать себя сам — его адвокат выступал как почтальон, который выносил заявления и статьи клиента на волю. Журналист описал историю каждого, кто оказался с ним в одной камере, и присовокупил к этому данные о взятках и поборах в милицейском райотделе. Чтобы закрыть ему рот, его перевели в камеру с клопами. На первом же суде Бойко просунул навстречу фотоаппаратам коллег через решетку свой изъеденный насекомыми локоть — и фото разошлось по всему миру. Но это были только цветочки. Ягодки пошли, когда Бойко после скандала вернули в обычную общую камеру. Одним из его соседей оказался человек с большим криминальным стажем, который как-то вечером рассказал любопытному собеседнику, как много лет назад он сидел в Енакиево вместе с молодым парнем по имени Виктор Янукович.
Судимостей у Януковича, как выяснилось, было даже две. В юности он грабил прохожих, снимая с них меховые шапки, а еще принимал участие в драках. Обычная история для Донбасса того времени, но в широкое обращение она попала именно после ареста Владимира Бойко. (Отсидел он в итоге всего 10 суток — потом его дело прокомментировал президент Кучма, и преследования прекратились.)
Эта находка испортила и без того неидеальную репутацию Януковича. В Донбассе, впрочем, все шло спокойно: до местных избирателей доносили месседж, что это, может, и бандит, но зато — наш бандит. Здесь вообще работал своего рода информационный зонтик, благодаря которому голос Киева в Донецке был слышен очень плохо. Мы в „МК-Донбасс“ в этой информационной блокаде не участвовали, но и погоду в регионе делать не могли: что такое два выпуска в неделю по 5000 экземпляров каждый для двух областей с общим населением в семь миллионов человек? Впрочем, и меня однажды вызвала на разговор пресс-секретарь председателя облсовета и напрямую предложила ежемесячно платить лично мне за правильную позицию газеты во время предстоящих выборов. Я максимально деликатно (чтоб не поссориться!) отказывался, упирая на то, что отвечаю перед учредителями за финансовое состояние проекта и поэтому буду работать с политической рекламой оппозиции в том числе. Сошлись мы на компромиссе: денег
