Дом на линии огня. Хроника российского вторжения в Донбасс - Дмитрий Дурнев
В те дни я встретил на улице своего товарища Славу Верховского. Один из самых харизматичных дончан, умный и одинокий еврейский мужчина, Верховский писал рассказы в одесский юмористический журнал „Фонтан“ и работал пресс-секретарем донецкого раввина. „Дима, вы видели эту мерзость?!“ — почти кричал мне Слава. Он отправился в штаб Партии регионов и потребовал убрать транспарант, но там ему заявили, что не имеют к антисемитам никакого отношения. Верховский сказал, что не уйдет, пока ему не сообщат, кто имеет. Региональщики продержались четыре часа, после чего выдали Верховскому адрес. Придя в небольшой офис, Слава обнаружил там Александра Хрякова — известного донецкого провокатора, председателя „общественного движения „Украина без Ющенко““, которое создали, пытаясь повторить успехи давнишней „Украины без Кучмы“.
„Я ему попытался что-то пояснить, что, если он выступает за защиту русского народа, считает себя русским интеллигентом, то его движение совсем не красит антисемитизм, — рассказывал мне Верховский. — Этот человек начал нести в ответ всякий бред про ЦАХАЛ, сионистов, МОССАД… Я понял, что делать здесь нечего, и тут он как вскинется: „А как вы узнали адрес этого офиса? Он ведь секретный!!“ Ну я ему и отвечаю: „А как же МОССАД?“ Дима, этот человек как был в черных штанах и рубашке, так в них и выпрыгнул в окно — пусть с первого этажа, но все-таки!“
Плакат с Ющенко в итоге с площади быстро убрали, но это характерная история о том, как вели дела местные „пророссийские“ силы. К помощи Хрякова люди из Партии регионов прибегали еще неоднократно. Например, в том же 2005 году он стал главой — и единственным участником — Комитета избирателей Донбасса. Эта организация была типичным спойлером. К тому времени уже несколько лет в Донецке успешно работало местное отделение всеукраинского Комитета избирателей Украины (КИУ): молодые ребята, вдохновленные демократическими идеалами, проводили тренинги для участников избирательного процесса, а во время выборов формировали широкую сеть наблюдателей и мобильные группы по мониторингу, которые методично фиксировали сотни и тысячи нарушений. Местным фальсификаторам КИУ сильно мешал — и организация Хрякова должна была как бы „уравновешивать“ их публикации своими заявлениями. Когда у Комитета избирателей Донбасса появился сайт, редактора туда нанимала пресс-секретарь главы областного совета Бориса Колесникова Елена Бондаренко: долго искать связь между местной элитой и провокаторами в Донецке никогда не требовалось.
Тем временем в Киеве взялись за усмирение мятежного региона. Приехав в Донецк, Ющенко обещал не только карать за сепаратизм, но и пересмотреть приватизацию „Укррудпрома“, одного из ключевых звеньев цепочки, создавшей богатства местных олигархов. А еще — намекнул, что ботанические сады стоит использовать по прямому назначению, явно подразумевая резиденцию Ахметова. Эти сигналы многие поняли буквально. Донецкие бизнесмены уезжали за границу (вплоть до Японии). Донецкие политики ходили оглядываясь: помню свое потрясение, когда я увидел, как мэр Донецка Александр Лукьянченко и губернатор региона Анатолий Близнюк вышли поговорить в сквер за зданием городской администрации, потому что боялись прослушки в кабинетах.
Опасения не то чтобы были совсем необоснованными. Близнюка вскоре сняли с должности. В резиденцию Ахметова в Ботаническом саду ворвались милиционеры на бронированных машинах и устроили там обыск — хозяин имения в тот момент как раз прозорливо уехал за границу; рейд охотно комментировал новый глава министерства внутренних дел, мой недавний собеседник Юрий Луценко. Завели дело и на главу облсовета Бориса Колесникова: бывший владелец одного из принадлежавших ему активов вдруг годы спустя после сделки дал показания, что продал Колесникову торговый комплекс „Белый лебедь“ под угрозой смерти. Центральные газеты развернули вокруг Донецка целую кампанию по черному пиару: писали про какие-то ямы в огородах, наполненные криминальными трупами, про силовое перераспределение собственности, про героического министра внутренних дел, который со всем этим вот-вот покончит…
Именно с этих уголовных дел и показательных обысков с БТР, больше похожих на налеты из фильмов про батьку Махно, как мне кажется, началось падение популярности Ющенко. Никто за „ямы, заполненные трупами“ так и не сел, уголовные дела со временем рассыпались, Партия регионов продолжила работать в полном составе, и даже за фальсификацию выборов в пользу Януковича ни один статусный человек не был наказан.
Зимой 2005 года меня пригласили поучаствовать во Всеукраинских муниципальных сборах, которые в тот год проводились в Крыму, в городе Судак. Такие собрания мэров, местных администраторов и фронтменов киевской власти случались регулярно в разных местах страны под эгидой Ассоциации городов Украины. Туда съехались делегации местного самоуправления и представители новой власти — как исполнительной, так и законодательной. Доминировали две точки зрения на текущую ситуацию. Грубо говоря, одни считали, что нужно хорошо подумать и потом приступить к реформам. Другие — что у страны и власти максимум полгода на начало решительных перемен, а дальше реакционные силы опомнятся, начнется подготовка к парламентским выборам, победители перессорятся и все благие начинания пойдут прахом.
Вторую позицию отстаивал один из лидеров „Нашей Украины“, к тому времени уже целый вице-премьер Роман Бессмертный. На съезде он представил делегатам от муниципалитетов свой проект срочной административно-территориальной реформы. Предлагалось заново поделить Украину на более-менее стандартные регионы — около миллиона жителей в каждом: чтобы все получали одинаковый пакет услуг от государства и не было сирых и богатых областей. На тот момент в типичном украинском областном центре жили примерно 300 тысяч человек, а в типичном регионе — от 700 тысяч. На этом фоне Донецкая область с пятью миллионами населения и сразу несколькими богатыми и густонаселенными городами больше многих иных областных центров выглядела как монструозный гигант.
Новый вице-премьер не первым придумал эту идею — еще при Никите Хрущеве в СССР существовали планы образовать области вокруг Мариуполя и Краматорска, индустриальных центров вне границ Донецкого угольного бассейна. Если бы реформу Бессмертного воплотили в жизнь, Донецкая область неизбежно превратилась бы в несколько автономных образований. О местном гоноре, основанном на совокупной экономической мощи, можно было бы забыть.
Мой родной Краматорск прислал в Судак делегацию во главе с секретарем городского совета: она устраивала вечеринки, где раздавали большие красивые глиняные медали — символ права на одну аудиенцию без очереди у будущего губернатора новой области. В Мариуполе тоже смотрели на реформу с надеждой: еще с 1990-х здесь пытались отмежеваться от „донецких“ и бороться с тем, чтобы местные металлургические мощности включили в состав империи Рината Ахметова.
Самое глубокое впечатление на меня произвела дорога домой. Ехал я на поезде из Симферополя и в зале ожидания коротал часы вместе с главой Сумского областного совета. Мы много говорили, меня очень интересовали Сумы — там в начале 2000-х губернатором был недавний хозяин нашей области Владимир Щербань, я слышал, что местные „донецких“ не любили и горячо поддержали Оранжевую революцию. Мой собеседник Щербаня горячо защищал: говорил, что тот был на редкость умным и государственным человеком. И вдруг сказал: „Просто он, когда видел любую качественную собственность,
