Дом на линии огня. Хроника российского вторжения в Донбасс - Дмитрий Дурнев
Последние предвоенные годы Донбасс жил словно в тылу большой битвы за деньги. Все главное происходило в Киеве, в городе сохранялось затишье и играл „Шахтер“. Был даже такой анекдот: пустынная центральная улица Донецка, по ней едет бронетранспортер, офицер внимательно озирает окрестности. Наконец в районе библиотеки имени Крупской бойцы видят бездомного. Его ловят, и следует команда: „Помыть, одеть и в Киев!“
Пока большие люди делали дела в столице, в Донецке обретались те, кто выдвинется в первый ряд с началом „Русской весны“. Большинство из них не представляли из себя даже фигур регионального масштаба. Один будущий „глава ДНР“, Александр Захарченко, торговал курятиной в структурах торговой марки „Гавриливське курча“. Другой, Денис Пушилин, был скромным десятником в украинском филиале финансовой пирамиды „МММ“. Будущий налоговый министр самопровозглашенной республики Александр „Ташкент“ Тимофеев занимался обслуживанием кабельного телевидения в одном из микрорайонов Петровского района. И так далее.
Были, впрочем, и люди с более показательными биографиями. Например, Роман Лягин — уникальный парень, готовый за деньги на любую каверзу при любом политическом лагере. Первый раз он заявил о себе на местных выборах 2006 года. Обычно кандидатура мэра Донецка предварительно одобрялась местными элитами, а голосование было практически безальтернативным. Но в тот раз случился сбой — в качестве самовыдвиженца на выборы пошел глава одного из городских райсоветов Сергей Бешуля, а поддержали его несколько местных предпринимателей средней руки, владельцев магазинов и ночных клубов. Видимо, кто-то из них придумал ловкий трюк — и Роман Лягин вдруг сменил имя, став полным тезкой действующего мэра (и основного кандидата на выборах) Александра Лукьянченко, а потом зарегистрировался кандидатом в мэры. Он честно отрабатывал свой заказ: светился на митингах, выкрикивал эпатажные лозунги, „боролся с коррупцией“, участвовал в карнавале изо всех сил.
Сергея Бешулю с выборов в итоге снял суд — за то, что тот тратил на агитацию деньги не из избирательного фонда. На митингах в его поддержку впервые дал о себе знать еще один будущий деятель „ДНР“ — Павел Губарев, директор небольшого рекламного агентства, выпускник исторического факультета Донецкого национального университета и сторонник ультраправого движения „Русское национальное единство“. Что касается Лягина, то ближе к дню выборов он явился в штаб к настоящему Лукьянченко и покаялся, после чего ему поменяли паспорт обратно, отправили отдыхать до выборов в санаторий и дальше использовали для мелких нужд Партии регионов.
В следующий раз Лягин предал работодателей зимой 2013–2014 годов, в разгар протестов в Киеве. В центре города, на Майдане, расположился лагерь сторонников евроинтеграции, от которой Янукович под давлением из Кремля внезапно решил отказаться. Параллельно в Марьинском парке, возле парламента, возник лагерь сторонников Януковича — „антимайдан“, куда свозили бойцов со всего востока страны: рядовые киевские милиционеры в родном городе пытались удержаться от прямого участия в столкновениях. Оказавшись в столице, Лягин вдруг дал пронзительное интервью о системе отправки боевиков в Киев из Донецка — якобы организует все секретарь городского совета Сергей Богачев, бойцы едут поездами в Киев, а задачи им ставят страшные: нападать на патрули милиции, чтобы силы МВД жестче работали против мирных протестующих. Какая-то доля правды в этом была: Богачев действительно организовывал поезда, которые везли людей на „антимайдан“, но вот существовали ли группы, атаковавшие милицию в Киеве, так и осталось неизвестным.
Так или иначе, Роман Лягин вдруг стал украинским патриотом. Впрочем, всего на пару недель. В марте 2014 года он оказался среди захватчиков Донецкой областной администрации — и выступал уже с пророссийских позиций.
Таких людей, стремительно меняющих флаги и ценности, в те безумные дни было много.
ГЛАВА 5
Захватчики
Весной 2014 года в Донецкой области начиналась долгая война. Тогда мы всерьез не ощущали ее приближения. В Киеве уже неделю как победил Евромайдан: попытки разогнать митинги силой привели к яростному сопротивлению, постепенно в протестах начали участвовать миллионы людей по всей стране, и в конечном итоге президент Янукович просто сбежал в Россию, а власть перешла к оппозиции. При этом в Донецке продолжали работать все органы власти во главе со ставленником семьи Януковичей губернатором Шишацким — предпринимателем средней руки, который до своего назначения занимался фармакологическим бизнесом и после отставки тихо к нему вернулся.
В последний день зимы мы с редактором „Муниципальной газеты“ Аленой Блохой шли к памятнику поэту Тарасу Шевченко, у которого расположился локальный Евромайдан. За нашими спинами стояло здание областной госадминистрации. Окна в нем были заварены листами железа. Парой недель раньше секретарь Донецкого горсовета Сергей Богачев, бывший советский офицер, ликвидатор Чернобыльской аварии и автор множества графоманских исторических романов о казаках, заявил, что необходимо готовиться к тому, что на город нападет „Правый сектор“. Так называлась некая националистическая даже не организация, а просто группа: ее сторонники поставили несколько палаток на правой стороне Майдана в Киеве. В течение нескольких недель российская государственная пропаганда превратила „Сектор“ в некоего могучего монстра, образ которого зажил самостоятельной жизнью. Я примерно представлял себе, что в реальном „Правом секторе“ по состоянию на февраль 2014 года состояло, может, человек тридцать уличных бойцов — поколебать Донецкую область таким отрядом было бы трудно, да и ехать к нам из Киева, конечно, никто не собирался. Тем не менее, после заявлений Богачева огромные окна облгосадминистрации заварили, чтобы обезопасить „от штурма“, к зданию привезли автобусы с шахтерами, а главное — подняли по тревоге милицию и выдали ей оружие, что было совсем запредельной мерой.
С Аленой Блохой мы обсуждали параметры спецномера ее издания: обычно „Муниципальную газету“ печатали тиражом 10 тысяч экземпляров, а тут понадобилось аж в 10 раз больше. Будучи главным редактором „МК-Донбасс“, я параллельно работал заместителем директора типографии, и „Муниципальная газета“ была одним из моих постоянных заказчиков. Назавтра, 1 марта местная организация Партии регионов собирала на площади Ленина большой митинг — именно к нему планировалось сделать внеочередной массовый выпуск. Цели этой акции казались противоречивыми: вроде как выступали за единую Украину, но людей по городам собирали на площадь, чтобы, как обычно, показать Киеву, что местные элиты полностью контролируют ситуацию в регионе и с ними нужно договариваться о цене лояльности. Сейчас понятно, что это оказалось совершенно проигрышной позицией: ровно в тот момент российские солдаты захватывали Крым, восточные области Украины оказывались под ударом следующими, и на пороге войны играть с центром в игру „мы украинцы, конечно, но что нам лично за это будет?“ было откровенно глупо.
Вообще-то донецкие элиты должны были первыми понять, что происходит. При Януковиче Крым отдали под контроль группировке из города Макеевка Донецкой области: оттуда был и действующий крымский премьер-министр Анатолий Могилев, и его предшественник; их товарищи и партнеры за несколько лет обросли на полуострове участками земли, домами, бизнесами, министерствами. Теперь все это из-под них вместе с властью выдернула необоримая сила — разумеется, против целого соседнего государства, российской армии и спецслужб у региональной группировки не было никаких шансов.
Площадь Ленина в Донецке при плотном построении вмещала 17 тысяч человек — за годы организации акций и митингов
