Человек, который любил детей - Кристина Стед

– Совсем сдурел? – вскричала Хенни.

– Прочь с дороги! – рявкнул Сэм. – Иди на кухню и занимайся своими делами. Не суй свой нос куда не надо, не то я вышвырну тебя из дома. Я не позволю, чтобы ты мешала мне воспитывать моих детей и настраивала их против меня. Убирайся.

Малыш Сэм, надеявшийся, что мама все-таки отстоит его, угрюмо наклонился и поднял ведро с рыбьими отходами. Скрючившись под его тяжестью, он сделал два шага, схватился за живот, и его опять стошнило – прямо возле отца.

– Сэм, – вскричал тот, – хватит уже рыгать. Прекрати истерику, иди, не задерживайся! – Разъяренный, он набросился на жену: – Вот видишь! Это все из-за тебя! Если б не ты, он давно бы уже спокойно отнес ведро. Думаешь, я не понимаю? Строишь из себя добренькую, а на деле подрываешь мой авторитет! Я знаю все твои гнусные трюки! Притворяешься, будто защищаешь детей, чтобы выставить меня жестоким деспотом! Больше я этого не потерплю. Убирайся на кухню, жалкая потаскуха. Малыш Сэм, иди сюда, пока я не выпорол тебя. И поживей давай.

– Айййи-и, – заревела Хенни, как ребенок, складкой халата прикрывая лицо, – айййи-и.

– Папа, Малышу плохо. Зачем ты так? – спросила Эви.

– Не подражай матери! – взбесился Сэм. – Ишь, вылупилась на меня, скривилась, как все Кольеры. Только попробуй зареви. – Эви побледнела, но слезы сдержала.

– Малыша Сэма тошнит, – твердо сказал отцу Сол. Сэм в назидание пнул его по ногам и многозначительно покачал головой.

– Нет, – неожиданно взвыл Малыш Сэм, – нет, меня от гадости этой тошнит.

– Ну вот, – всплеснул руками Сэм, выпрямляясь во весь рост, – вот, добилась она-таки своего… и ты тоже хорош, Поллукс, – отругал он Сола, – поднимаешь бунт на корабле! Одного вы не понимаете насчет Малыша Сэма. А я понимаю, потому что он – это я сам. Мне в жизни пришлось настрадаться из-за своей робости, а недостатки Малыша Сэма – это замкнутость и болезненность. Я преодолел свою застенчивость. Кастор, – окликнул он Малыша Сэма, – подойди!

Восьмилетний мальчик стал медленно приближаться к отцу. Его большие голубые глаза полнились подозрительностью и ненавистью.

– Я сам доделаю, – сказал Сэм.

Он взял ковш, который Хенни использовала при стирке, зачерпнул им со дна чана. Потом схватил Малыша Сэма за шкирку, вывел его из прачечной на недавно зацементированный участок двора у двери и неожиданно окатил мальчика из ковша. Малыш Сэм и остальные дети окаменели от изумления. Сэм даже не рассмеялся, торжествующе глядя на сына. Ни один мускул не дрогнул в лице Малыша Сэма. С него капала зловонная жидкость, голову облепляли рыбьи ошметки, на лицо налип, закрывая глаз, длинный обрывок кожи марлина, отчего он стал похож на отпрыска русалки и бродяги с побережья. Вид у него был забавный, и Эрни внезапно заулыбался, а потом захохотал. Остальные, окружив маленького Нептуна, подхватили его смех, и Сэм в том числе. Лишь Сол, брат-близнец, безмолвствовал, как и несчастный Малыш Сэм. Хенни, с искаженным от гнева лицом, на застекленном крыльце что-то яростно говорила Луи. В следующую минуту та выскочила из дома, крича отцу, что тот поступает «гнусно, отвратительно». Смех стих. На улице было прохладнее, чем обычно бывает в это время года. Малыш Сэм начал снимать мокрую рубашку, приговаривая:

– Фу, какая гадость!

– Отлично! – воскликнул Сэм. – Замечательно! Так, Малыш Сэм, отнеси на навозную кучу еще одно ведро и затем можешь помыться. Дети, читайте, делайте пометки, запоминайте и усваивайте! Как видите, Малыш Сэм мог и сумел побороть свое отвращение! И если бы мне не мешали, жалкие упрямцы, – он злобно улыбнулся дочерям, – вы бы у меня все ходили как шелковые. Жаль, – продолжал он, обращаясь к Эви, – жаль, что я не окатил помоями вашу мамочку, не преподал ей урок. Тогда бы она подумала о своем поведении, а не забивала свою пустую никчемную голову страдальческими мыслями о том, как с ней плохо обходятся. Жертва здесь я. Это я страдаю, ломаю голову над тем, как решить наши проблемы, но разве ты слышала, чтобы я когда-нибудь хныкал и обзывался? Женщины – зло, истеричные тираны, Леди-Малютка. Дай мне слово, что ты никогда не будешь так мучать мужчин. – Он захохотал, увидев, как Малыш Сэм семенит к навозной куче с ведром рыбьих отбросов. – Да, Эрми, – доверительно произнес Сэм, обнимая за шею старшего сына и притягивая его ближе к себе, – знаешь, зря я не облил помоями Луи. Представляю, какой ор она подняла бы, ха-ха! Как мне это сразу не пришло в голову? Может, прямо сейчас окатить ее, а?

– Не надо. Хватит уже, – урезонил отца Эрни.

– Ладно, – рассмеялся Сэм, – как скажешь.

Вернулись двойняшки.

– Папа, можно Малыш Сэм теперь примет душ? – спросил Сол.

– Мама упала в обморок! – с негодованием крикнула Луи от двери черного хода. – Все из-за тебя!

– Ах-ах-ах! – презрительно воскликнул Сэм. – Ты это специально, противная девчонка?! Специально портишь мне настроение? Твоя мама любит падать в обморок! У Малыша Сэма что, языка нет? Сам не может спросить у отца, можно ли ему в душ?

Малыш Сэм молчал.

– Ну? – не унимался Сэм. – Он что, язык проглотил?

– У него рыба во рту, – ответил Сол.

Дети снова возбужденно рассмеялись, и у Сэма хватило ума отослать Малыша Сэма в душ, ибо он видел, что обстановка накаляется, что все на грани срыва. Старая душевая выходила на зацементированный двор, и они видели, как два белокурых мальчика стоят под душем и в четыре руки отскребают вонь с тела и волос Малыша Сэма. Сэм уселся и стал ждать обеда.

– Слишком много шума из-за ничего, лапочка, – сказал Сэм Леди-Малютке. – Почеши-ка мне голову, милая. – Эви стала гладить отца по голове, а тот, млея от наслаждения, наблюдал за двойняшками и давал им указания: – Бросьте свою дежку (одежду) в угол-док – завтра постирочный день, – а теперь мойтесь. Близнецы – странные создания, – продолжал он тихим голосом, обращаясь к Эви, – необъяснимое явление. (Малыш Сэм, не мойся дочиста. После обеда опять полезешь в чан, будешь его отскребать: очень удобно.) Двойняшки – это не два ребенка, а один, понимаешь, да, детка? Они рождаются из одного яйца, разделившегося надвое. Близнецы узнают друга с самого первого мгновения своего существования, когда они еще находятся в состоянии желе. Именно так, лапочка. Кастор и Поллукс, вечно неразлучные, были желе, и сардинами, и ящерицами, и смешными чудищами. Им одновременно приходилось бороться за свою жизнь. И на белый свет они появились вместе, с разницей всего в двадцать