Человек, который любил детей - Кристина Стед

– Твоя очередь! – крикнул ей вслед Эрнест. – Я вчера чистил.

– Мальчик мой! – окликнула его Хенни.

– Иди, – подтолкнул его Сэм.

– Иду, мама! – отозвался Эрнест.

– Малыш Эрни почистит мамины туфли? – крикнула Хенни.

– Вот умница, вот молодец, – закудахтала Бонни. – Мамин мальчик. Поцелуй Бонни. Кто у нас хороший мальчик? Этой тряпкой не надо, дорогой. Ну-ка, лапочка, поцелуй Бонни.

Начищая туфли, Эрнест равнодушно чмокнул тетку в щеку.

– Кто у нас маленький мужчина? Кто станет любимчиком всех девушек, когда вырастет?

Эрни ловко начистил туфли матери и ринулся с ними в дом, прежде убрав на место ваксу и тряпки.

– Десять центов, мамуля, – заявил он. – Столько берут за свою работу чистильщики обуви. И я больше не прошу.

– Размечтался, – фыркнула Хенни. – Тебе придется одолжить мне денег из своей копилки, иначе я в город не доберусь.

– Сколько? – с готовностью спросил он. – Сколько? Мамуля, я получу свой обычный процент?

– Непременно, – ответила Хенни. – Доллар у тебя наберется, милый?

– Пять центов сверху, – стал торговаться Эрнест.

– Может, и десять, если Хасси даст мне денег. Только папе не говори.

– Думаешь, старик Дэвид подарит мне пять долларов на день рождения, как в прошлый раз?

– Ш-ш-ш! – урезонила сына пораженная Хенни.

– Ну надо же как-то планировать! – улыбнулся ей Эрни. Его с матерью связывали особые близкие отношения, основанные главным образом на расчетах, заимствованиях и комиссионных вознаграждениях. Эрни понимал, почему Хенни нуждается в деньгах; она понимала, почему Эрни пытается извлечь выгоду из ее стесненных обстоятельств. Подмигнув матери, он вручил ей доллар мелочью и, кивая сам себе, внимательно пересчитал и убрал в копилку оставшиеся деньги.

– Теперь надо записать, – заключил Эрни и кинулся по лестнице на чердак, чтобы внести дополнение в свою учетную тетрадку. Он был очаровательным мальчиком, всеобщим любимцем, врагов не имел и, сосредоточенный на своих денежных подсчетах, умудрялся оставаться в стороне от домашних войн. Пока все остальные выясняли между собой отношения, он уже отвел каждому из домочадцев определенное место в своей системе миропонимания: Сэм каждую субботу давал ему монету в пять центов; от Хенни он получал ежемесячно как минимум двадцать пять центов в качестве комиссионного вознаграждения; Луи, любившая брата и знавшая о его увлечении, на день рождения вместо подарка дарила ему деньги и так далее. Эта его страсть вызывала любопытство у всех родственников, и они любили давать ему деньги, дабы подлить масла в огонь! Странные существа, думал Эрни. Но сам он скрягой не был. На Рождество и дни рождения щедро воздавал всем членам семьи, выделяя суммы строго в соответствии с возрастом каждого. На последней странице своей учетной тетрадки у него имелась расчетная таблица, которая ныне гласила следующее:

На Рождество он делил свои накопления на две части и одну распределял между родными в соразмерных пропорциях. И всегда напоминал Хенни, что нужно сделать подарок его богатому дедушке, ибо они с матерью понимали, что это их святая обязанность.

Сэм, выходец из бедной семьи, подобных обязанностей не признавал, имея весьма своеобразный взгляд на деньги: радужный, прекрасный, справедливый эгалитарист, он считал, что в деньгах кроется «корень всех зол». Хенни это приводило в бешенство, а у Эрни вызывало улыбку. Хенни уже теперь думала: «Придет время, и этот мальчишка вытащит меня из нищеты. Лишь бы папа дожил до того дня, когда он повзрослеет! Жаль, что никто из моих братьев не наделен такой сообразительностью!» И даже Сэмюэль, подмигивая, говорил другим: «Весь в старика Кольера пошел! Даже не сомневайтесь!» А бывало, он видел в Эрни великого химика или физика.

Эрни, услышав доносившийся со двора приглушенный гвалт, поспешил закончить расчеты и стремглав помчался вниз.

– Пирожочки! Пышки! – крикнула Бонни. – Сладкие коврижки!

– Она идет шатается, вихляет и качается! – задорно крикнул с крыльца Сэм. Вытянув шею, он увидел Эрни и повторил: – Она идет шатается, вихляет и качается, ребятки!

– Смити пришел! – сообщил Эрни Малыш Сэм. Десятилетний сын Слюнтяя Смита, сбежав от наказания, забрался на боковую лестницу и сверху наблюдал за деятельностью чудесного семейства Поллитов. Грегг Смит, когда смеялся, пускал слюни или выдувал пузыри – привычка, завоевавшая голосистому Смиту дурную славу среди чиновников.

– Она идет шатается, вихляет и качается, – распевал Сэм, нанося краску.

– Тише! Там миссис Баннистер, – предостерег Сол, стоя на перилах. – Она услышит тебя, па.

Бонни подскочила к окну кухни:

– Точно! Матушка Шлеп-Шлеп.

– Ты ее ненавидишь, да, Бонифация? – поддразнивающим тоном спросил Сэм, глянув на сестру.

– Не болтай глупости, Сэм, – покраснела Бонни.

– Сэм-Сэм, как нам покрасить крышу крыльца? – задумчиво произнес Сэм. – Да очень просто! Проще простого! – воскликнул он. – Нужно положить доску на наши две стремянки. Она идет шатается, вихляет и качается, мальчики, – повторил он, окуная кисть в краску.

– Она идет шатается, вихляет и качается, – вторил отцу Томми.

– Миссис Банистра села на канистру, – пропел Сэм.

В открытом окне столовой появилось лицо Луизы:

– Папа, не будь таким грубым!

– Миссис Банистра, – хихикали дети, вполголоса повторяя отцовскую шутку.

– Хватит уже, грубияны! – с негодованием вскричала Луи. Сэм довольно фыркнул:

– Хватит, хватай, на канистру налетай!

– Матушка Уайт – вот это да! —

Ночью превратилася в слона!

– Папа, скажи им, чтоб прекратили! – визгливо крикнула Луиза, на этот раз из двери холла, где она стояла с книгой в руке.

– Не злите ее, – озорно произнес Сол с перил.

– Наоборот, злите, злите, – подмигнул Сэм своему маленькому тезке. Все детские лица обратились на Луи, а Сэм, выполняя свое же указание, пропел: – Матушка Джуэлл – старая дурэл!

Дети победоносно завопили.

– Лулу в бешенстве, – доложил всем Эрнест.

– А вы злите, злите ее! – подначивал Сэм, весело орудуя кистью. – Она идет шатается, вихляет и качается, на юбки наступает, о камни спотыкается, ну что за каракатица!

Эрнест грубо расхохотался.

– Слушать вас противно, – еще больше нахмурилась Луи.

– Папа, еще, еще! – попросил Малыш Сэм. Дети, в том числе Смити, с сияющими глазами обступили Сэма.

– А у старого Кидда вечно лацканы блестят от грязи! Фу-у! – сказал Эрнест.

– Старый Козел и Анджела Кидд кошек варили, тирлям-тирлим, – пропел Сэм. – А когда уж кошек не осталось, лошадь на жаркое им досталась.

Тут даже Луи смягчилась, хотя с Киддами, обитавшими в крошечной деревянной хижине за их домом, она дружила. Они зарабатывали на жизнь изготовлением игрушек и жили как кошка с собакой. Луи рассмеялась.

– Она больше не злится, ура, ура! – воскликнул Малыш Сэм, пританцовывая. – Она смеется.