Не сдавайся! - Сара Тернер

– Вы так напоминаете мне Эмми с Дугом, как они выглядели вместе. Вы тут будто светитесь от какого-то тихого счастья.

– Знаете, когда ваша сестра с Дугласом только въехали, Мэвис сказала то же самое. Она отнесла им жестяную баночку своих фирменных бэйквеллских тартов. Мэвис готовила лучшие бэйквеллские тарты и всегда щедро поливала их глазурью. А вернувшись, сказала, что Эмми с Дугласом напоминают ей нас в молодости. Очень счастливая пара.

– Да, так и есть. Было.

«Было»… Как ужасно, что о них больше нельзя говорить как о паре в настоящем времени. Мне вспоминается их фотография в рамочке, где они на пляже, на том же месте на каминной полке, только в соседнем доме. Рядом стояло и другое фото: они вчетвером на велосипедах в парке, розовощекий Тед выглядывает из-за своего папы, сидя в одном из тех детских пластиковых креслиц. Я отвезла фотографию в больницу к Эмми, поставила у кровати. Знаю, она так и не очнулась, но, когда все же откроет глаза, я хочу, чтобы рядом с ней оказались знакомые лица. Как бы еще не думать о том, что мы скажем, когда она придет в себя. Кома мешает ей вернуться к нам, но и защищает ее от боли потери мужа.

– И вы тоже нашли свою счастливую пару? – улыбается Альберт.

– Я?

Вот это новости.

– Тот приятный молодой человек с минивэном. Джорджи, да? – Альберт указывает на окно. – Всегда такой вежливый, так извинялся, когда случайно заехал на мою лужайку. Предложил приехать и все исправить – засеять травой заново.

– Нет, мы не… Это Джори, и он просто друг. – И в любом случае он считает меня обузой.

– Вот как. – Альберт явно удивлен и, как мне кажется, немного разочарован. – Прошу простить, я решил, что он за вами ухаживает. В любом случае вы, молодые девушки, сейчас все независимые, «феминистки» и все такое, верно? – Он ставит чашку и показывает пальцами кавычки.

– А что вы думаете про феминисток, Альберт?

Он наклоняется ко мне:

– Если честно, я их жутко боюсь.

– Что ж, – смеюсь я, – я феминистка и совсем не страшная, верно?

– Нет. С вами не все так плохо, – признает он. – Возможно, я неправильно понимаю эти современные течения. Немного отстал от жизни. Вам все еще нужно ходить на демонстрации?

– Ну, демонстрации, конечно, проводят, но это необязательно. Есть хорошие подкасты, я могу прислать – послушаете, чтобы быть в теме. У Эмми также есть книга…

– Каст? – перебивает меня он. – Что за поп-каст?

– Подкаст, – повторяю я, но он только непонимающе смотрит на меня. – Эм, это что-то вроде радиопередачи, но выпускается отдельными эпизодами, как сериал. Некоторые просто превосходные. Может, найдете что-нибудь интересное и про садоводство.

Альберт не выглядит убежденным:

– И это слушается по радиоприемнику?

– У вас есть мобильный телефон?

Он вдруг вскакивает с дивана, и я аж вздрагиваю.

– Да! Есть! Правда, понятия не имею, что с ним делать. – Добравшись до буфета, он шарит в одном из ящиков и действительно выуживает телефон. – Слишком навороченный для меня, – поясняет он, вернувшись на диван.

«Навороченный» – явно не то слово, которое приходит на ум при виде телефона Альберта. Он даже старше телефонов мамы и папы. Кажется, у Джори был такой же лет пятнадцать назад. Мы еще поражались его способности делать фотографии, пусть и такого качества, что порой не удавалось разобрать, кто или что на ней.

Альберт выжидающе улыбается. Кажется, он ждет от меня чего-то одобрительного, но я искренне не могу ничего придумать.

– Вряд ли вы сможете слушать на нем подкасты, но разве не жалко просто держать его в ящике?

– Бет, так мне же он не нужен. Видите ли, если я звоню, то обычно по городскому телефону. Но мне и звонить-то некому… – осекается он, но потом смеется. – Мэвис купила нам одинаковые телефоны, бог его знает зачем. И единственное сообщение – «эсэмэска», – которое я когда-либо получал, было от нее. – Он снова показывает кавычки, будто «эсэмэска» – это какое-то новое слово.

Он показывает мне единственное сообщение: «ПРИВЕТ АЛЬБЕРТ. ЛЮБЛЮ М ЦЕЛУЮ».

Я улыбаюсь при виде этого громогласного капслока. Других номеров в его телефонной книжке нет.

– Альберт, а кому же вы будете звонить в случае чего?

Задумавшись, он пожимает плечами:

– Даже не знаю.

– Должен быть хоть кто-нибудь. Может, родственники?

– Рядом никого нет.

– Вы не против? – спрашиваю я.

Он качает головой, озадаченно наблюдая, как я забираю его телефон и записываю свой номер.

– Разумеется, в большинстве случаев будет проще просто постучать по стене, но я на всякий случай добавила свой номер, вдруг понадобится помощь. Или вдруг вы не сможете заснуть от наших криков. – Я возвращаю ему телефон, по-прежнему не до конца понимая, как так вышло, что у него в телефоне только два номера, один из которых – его покойной жены.

– Я бы не стал беспокоиться. Я всегда плохо сплю, вне зависимости от шума, – поясняет он.

– Почему так?

– Никак не могу заснуть. Наверное, потому что не устаю. Тело-то всегда усталое, а вот мозг бодрствует, даже когда приходит пора ложиться.

– Почему бы вам не почитать книгу? Хороший способ расслабиться. Если, конечно, это не какой-то особенно остросюжетный триллер. Или что-нибудь пикантное.

Я не говорю ему, что сама никогда не читаю перед сном, потому что обычно листаю ленту в телефоне или потому что иногда это листание превращается в нечто пикантное. По крайней мере, так случалось до того, как я стала заботиться о Полли с Тедом, и теперь единственное, что я ищу в телефоне, – это «реабилитация после черепно-мозговой травмы» или «как часто должен какать трехлетний ребенок».

Альберт вздыхает, вновь переводя взгляд на их с Мэвис фотографию.

– Я раньше любил читать перед сном, но… – Голос у него срывается, и он откашливается. – Мне нравилось обсуждать книги с кем-то. Наверное, жалко звучит. Знаю, вы, молодые люди, общаетесь много, по телефону и так далее, с разными людьми. Но у нас с Мэвис были только мы. Вот как сложилось. Мы начинали читать одни и те же книги одновременно.

– Альберт, вовсе это не жалко звучит, – возражаю я.

В голове возникает картинка, как они с Мэвис сидят в кровати (в спальне, которую я могу представить только в коричневых тонах, где еще больше мебели из темного дерева), в руках у них книги с одинаковыми обложками. Их книжный клуб только для двоих – наверное, самое милое, что я слышала в жизни.

– Но все-таки жалко, что вы совсем бросили читать.

– Когда не с кем поболтать, как-то и не весело уже. Вскипятить еще чайничек?

– Ой, не нужно, спасибо. Мне уже пора.

– Конечно,