Экология внимания - Citton, Yves;
Среди множества "слепых пятен" дискурса о внимании, проведенного в предыдущих главах, несомненно, есть одно, которое не может не поразить (внимательного) читателя своим отсутствием. Безусловно, исторический момент, культурный контекст и социальное происхождение этой работы (и ее автора) свидетельствуют о том, что удалось заполнить семь глав, ни разу не проанализировав аттенционные практики медитации и молитвы, которые, тем не менее, чрезвычайно важны и широко распространены в мировой истории и мировых культурах. В таких практиках все усилия направлены на то, чтобы осуществить откидывание внимания на себя. Огромная, сверхчеловеческая трудность заключается в том, чтобы остановить спонтанное движение внимания, которое (почти) всегда уносит его за пределы самого себя, к скрипучей половице, птице, пересекающей поле вашего зрения, звонку, который вы опять забыли сделать, боли, которую вы пытаетесь игнорировать. Медитативная дисциплина направлена не столько на "опустошение" внимания от какого-либо содержания, сколько на его стабилизацию (в исключительных случаях) на неподвижном и фундаментальном содержании (регулярность дыхания, бесконечность Бога, отождествление со Всем).
Наша западная современность, кажется, отказалась от этого аскетизма. Мы принимаем, что вниманию нечего нам сказать: нет необходимости заглушать все, вне и внутри нас, чтобы послушать, что оно хочет сказать. Кроме того, ясномыслящие или пораженцы, мы знаем, что оно не может замкнуться в себе: невозможно остановить непрекращающееся эхо шума мира, которое оно заставляет резонировать в нас. От рождения до смерти наше внимание не перестает переходить от одного эха к другому, и мы являемся его резонансом.
Пол Норт прав, когда подчеркивает, что "внимание и отвлечение вовсе не противоположности, а скорее противоположности, причем одно, отвлечение, состоит в другом, внимании, в самой низкой степени". Век рассеянности, оказывается, всегда был лишь веком внимания.' 13 Если в любой момент дня сто семьдесят тысяч американских водителей отправляют или получают текстовые сообщения за рулем своего автомобиля и если четверть из тридцати пяти тысяч смертей в автокатастрофах происходит из-за использования мобильных телефонов - как и пятая часть из двухсот тридцати тысяч смертей на дорогах Индии 14 - то говорить о смертельной рассеянности (в отношении вождения) так же правильно, как и о смертельном внимании (в отношении разговора). Как отмечает Пол Норт, истинной противоположностью внимания является не рассеянность, а размышление ни о чем или вообще отсутствие размышлений. Непрекращающееся эхо внимания лишь постоянно меняет объект, и, как указывает этимология, "отвлечение", как и "отвлечение", являются лишь перемещениями - очень естественными для чего-то, что в любом случае не может оставаться неподвижным.
Если отвлекаться - это не значит быть невнимательным, а просто быть внимательным к чему-то другому, то мы можем лучше понять, почему проблемы с вниманием часто описываются одновременно в терминах дефицита и гиперактивности. Это кажется парадоксальным: либо недостаток, либо избыток. Нам может показаться, что мы можем решить эту проблему, расположив парадокс во временной последовательности: в один момент ребенок невнимателен, а в другой - чрезмерно внимателен. Но на самом деле все гораздо сложнее и интереснее: ребенок одновременно недостаточно внимателен к тем отголоскам, которые мы хотели бы, чтобы он повторял, и чрезмерно внимателен к другим отголоскам, от которых мы хотели бы его отвлечь.
Натали Депраз, основываясь на очень строгом прочтении феноменологии Гуссерля, помогает нам выйти за рамки упрощенных противопоставлений (отвлеченное vs. сосредоточенное, пассивное vs. активное, автоматическое vs. добровольное), развивая процессуальный подход к вниманию как интегративной динамике. Этот динамизм объясняет, почему внимание "не может оставаться неподвижным": его функция заключается именно в том, чтобы "модулировать" вместе различные масштабы и различные источники восприятия, различные режимы обработки и различные категории действия - различные режимы резонанса. 15
Эта модель селективной и интегративной эхо-камеры может распространяться на различные динамики внимания, которые мы рассмотрим в заключение, - первая из них заключается в том, чтобы ценить настройку на эхо. Кристофер Моул разработал высоко формализованное понимание этого, когда он определил внимание как конституирование "когнитивного унисона":
Пусть α - агент, пусть τ - некоторая задача, которую выполняет агент, а набор когнитивных ресурсов, которые α может с пониманием задействовать для выполнения τ, назовем "фоновым набором" τ.
Представление α о τ демонстрирует когнитивный унисон тогда и только тогда, когда ресурсы в фоновом наборе τ не заняты деятельностью, которая не служит τ. 16
Итак, ATTENTION AS UNISON утверждает в соответствии с существующими инстинктами, что "агент выполняет задачу внимательно тогда и только тогда, когда его выполнение этой задачи демонстрирует когнитивный унисон". 17 Это определение имеет то преимущество, что не требует, чтобы внимание было понято как особая способность, принадлежащая конкретному органу - проблема, которая преследовала все его психологические и философские теоретизации. Внимание здесь не имеет собственной субстанции: оно определяется только как динамика, которая ставит различные функции в унисон, какими бы они ни были. Неправильно даже использовать субстантив, который заставляет думать, что он относится к чему-то изолируемому как таковому. На самом деле правильнее было бы обозначить эту конкретную реальность наречием: внимание - это ничто само по себе, это лишь совокупность задач, выполняемых внимательно.
Однако Кристофер Моул объясняет, что внимательное выполнение задачи не обязательно желательно: "В целом способность к невнимательному отношению к задаче - это сложное достижение" 18. Когда мы впервые сели за руль автомобиля, переключение передачи, несомненно, мобилизовало все наши фоновые ресурсы, и нам очень повезло, что мы можем работать в режиме многозадачности, поддерживая разговор с пассажиром во время движения. Таким образом, аттенционный унисон - это лишь конкретный и мимолетный момент нашей ментальной динамики - момент концентрации. Вначале возникает множественность: множество вещей влечет нас одновременно, порождая в нас разрозненные и противоречивые отголоски. Затем наступает фаза аттенциональной настройки, когда наши ресурсы сосредоточены на одной задаче, которая, тем не менее, может требовать нескольких форм одновременного действия - переключить передачу: нажать левую ногу, поднять правую ногу, нажать правую руку, посмотреть на пешехода, который выходит на дорогу, послушать сирену пожарных, доносящуюся с соседнего перекрестка. После этой пунктуальной унификации мы возвращаемся в наше обычное состояние множества конкурирующих и параллельных задач, между которыми колеблются наши разделенные и часто "отвлеченные" ресурсы внимания.
Поскольку эта модель начинается с множественности, ее без особых проблем можно перенести с индивидуального на коллективный уровень. Кристофер Моул приводит в пример спортивную команду, которая, выполняя задание, руководствуясь здравым смыслом и мобилизуя все необходимые
