Гадюка - Джон Вердон

— Когда вы говорите «они» эксгумировали тело Ленни, кого именно вы имеете в виду?

— Патологоанатом. Тот самый, что был на процессе Слейда. Мне позвонила какая-то женщина из его офиса. «Из вежливости», сказала она. Будто у меня вовсе нет права голоса, будто он мне не отец. И, разумеется, всё уже произошло — постфактум! Они отправили людей на кладбище, вырыли могилу, патологоанатом сделал вскрытие. Женщина говорила любезно, но это та ужасная любезность, которая ничего не значит. Вы что-нибудь об этом знали?

— В уголовных делах окружной судебно-медицинский эксперт вправе выдать предписание и провести вскрытие — включая повторное — без согласия третьих лиц. Это может происходить, если появились новые данные, либо если есть разумное основание полагать, что вскрытие даст доказательства, способные повлиять на исход дела.

— Значит ли это, что в деле о смерти отца всплыло что-то новое?

— Я бы не удивился. Помните, я говорил, что изучал GPS-журналы его поездок за последние недели жизни? Выходит, часть поездок могла быть связана с медучреждениями. Собственно, я поделился этим с доктором Лёффлером — счёл это само собой разумеющимся, — но меня всё-таки ошарашило, что он никому из нас ничего не сказал. Сотрудница, которая вам звонила из его офиса, сообщила хоть что-то о результатах вскрытия?

— Нет. Совершенно ничего. Я спросила — она ответила, что информация передана в окружную прокуратуру, и мне следует обращаться туда. Но у меня чувство, что никто ничего мне не скажет!

— Общение с этими людьми может сводить с ума. Я выясню всё, что смогу, Эдриен, и свяжусь с тобой.

Гурни не питал иллюзий, будто только одной его подсказки Лёффлеру хватит, чтобы тот поделился результатами. Пришлось прибегнуть к уловке.

Он отключил определитель и позвонил в офис Лёффлера.

— Судебно-медицинская экспертиза. Могу я вам помочь? — откликнулся спокойный женский голос.

Гурни заговорил тоном человека при исполнении важного задания:

— Это Джим Холланд из газеты «North Country Star». Мы готовим материал и хотели бы получить комментарий доктора Лёффлера по одному ключевому факту, который включаем в статью.

— Повторите, пожалуйста, ещё раз ваше имя?

— Джим Холланд, как «Нидерланды». Я помощник главного редактора в Star. Я уже связывался с вашим офисом.

— Одну минуту.

Минуту спустя щёлкнул электронный переключатель. Звонок пошёл вновь — трубку сняли.

— Доктор Лёффлер. Слушаю.

— Джим Холланд, «North Country Star». У нас сведения по Ленни Лерману, жертве убийства. Согласно нашему источнику, у него была запущенная форма рака мозга. Не могли бы вы подтвердить — хотя бы основные медицинские данные?

— Результаты вскрытия будут опубликованы в установленном порядке.

— Благодарю, доктор. А пока, будьте добры, подтвердите то, что уже имеется у нас на руках.

Лёффлер промолчал, и Гурни воспринял паузу как приглашение продолжить:

— Источник сообщает: рак был на поздней, терминальной стадии. Можем ли мы описывать это так, не рискуя ошибиться?

— Думаю, да.

— Нам бы не хотелось допускать постыдных медицинских промахов. Источник назвал тип рака «особо агрессивной менингиомой». Это допустимо к публикации?

— Нет, если вам небезразлична точность.

— «The North Country Star» очень заботится о точности, доктор. Как и я. Именно поэтому я рассчитывал, что вы направите нас по верной дорожке.

Лёффлер устало вздохнул — как профессор, разговаривающий с назойливым студентом.

— Неоперабельная глиобластома последней стадии, — произнёс он и оборвал связь.

Гурни не удивился диагнозу. Но подтверждение догадки придало столь необходимую уверенность его гипотезе.

Расположение опухоли у Лермана наводило на возможную связь с обезглавливанием. Знал ли убийца о его неизлечимом состоянии и пытался скрыть это от полиции? Если да — зачем? И как ампутации пальцев вписывались в этот замысел сокрытия?

Когда он уже собирался отставить последний вопрос, в голову пришла другая версия: пальцы могли отрезать, чтобы породить именно такое впечатление — затянуть опознание тела. Это впечатление, по сути, исключило для полиции Рекстона и Кэм Страйкер иные, более верные причины обезглавливания.

Гурни ощутил под ногами твёрдую почву — и это породило жажду дальнейшего продвижения, а вместе с тем более опасную жажду — жажду конфронтации.

Размышления о природе преступления были необходимы, но в ходе любого расследования наступает момент, когда дальнейший прогресс упирается в необходимость установить личность главного подозреваемого. Порой единственный путь узнать, кто он, — спровоцировать его на ошибку.

Обдумывая, как надавить на неуловимую цель, он пришёл к выводу: RAM-TV, точнее программа «Спорные перспективы», — лучшая площадка. Их философия провокационных инсинуаций создаёт нужную атмосферу для задуманного, да и возражать против подачи догадок как фактов они, конечно, не станут.

Он нашёл мобильный Сэм Смоллетт и набрал.

Она, кажется, удивилась звонку — но безусловно заинтересовалась.

Он описал предполагаемое интервью, акцентируя сенсационные детали того, чем хочет поделиться с аудиторией RAM, и потенциал вытащить убийцу на свет — заслугу, которую RAM сможет приписать себе.

— Фантастика, Дэвид! Прекрасный контрапункт нашему свежему интервью с Кэмом Страйкером. По её словам, вы — человек, за которым охотятся. — Смоллетт произнесла это так, словно речь шла о самом желанном товаре на свете. — Упомянем, что вы выходите в эфир из неизвестного места. Чудесный приём «плаща и кинжала». Окружной прокурор против детектива-самозванца. Мне нравится!

— Звучит заманчиво, Сэм.

— Отлично! Поехали!

— Сейчас?

— Разумеется! Я подключу вас по Zoom. Операционную часть беру на себя. Всё запишу, потом подредактирую свои вопросы, и сегодня вечером Тарла с Джорданом зададут их в студии — ваши ответы прозвучат как в прямом эфире.

— Это законно?

— «Законно?» — она произнесла слово так, будто это отголосок мёртвого языка. — Пускай юристы озаботятся. Но важнее другое — есть ли у вас чёрная рубашка, чёрный свитер, что-то в этом духе?

— Возможно, чёрная футболка. Зачем?

— Чёрный говорит о жёсткости, о серьёзности. Уличная серьёзность. У вас есть тату на шее или предплечье?

— Нет.

— Жаль. Дайте вашу почту — пришлю ссылку на Zoom. Идите, надевайте футболку.

Через пять минут, сменив фланель на чёрную футболку, он сидел за обеденным столом перед ноутбуком — на экране резкие черты женского лица с каштановой стрижкой. Его собственная улыбка была улыбкой голодного предвкушения, а не дружелюбия.

— Прекрасно выглядишь, Дэвид. Готов?

— Да.

— Сохраняй эту суровую нотку. Всё идеально. Итак, начинаем.

Она выдержала паузу — и затем заговорила драматичным голосом ведущей:

— Добрый вечер! Сегодняшний выпуск «Спорных перспектив»