Экология внимания - Citton, Yves;

свое собственное определение счастья (строить церкви во славу Бога, покупать роскошные автомобили, чтобы хвастаться ими на выходных, собирать марки, изучать философию Спинозы). Но внимание нельзя свести к простому вопросу о средствах. Вы не можете утверждать, что ведете аксиологически нейтральный дискурс (отделенный от любой субъективной ценности) о внимании, по той веской причине, что процессы внимания неразрывно связаны с нашими процессами валоризации. Как мы увидим в последнем разделе, внимание индивидуализирует, потому что оно укоренено в круговой динамике - в круге, который может быть порочным или добродетельным: я ценю то, на что обращаю внимание, и я обращаю внимание на то, что ценю. Как только средство-ресурс обусловливает цель, на которую оно направлено, уже невозможно утверждать - как это делает наша экономическая идеология - что она максимизирует средства, оставляя каждому свободу выбора цели. Таким образом, использование экономического словаря при изучении динамики внимания не позволяет нам поставить главный вопрос: как - то есть неизбежно, в каком направлении, к каким целям - мы должны направлять внимание, которое дает направление тому, чем мы становимся?

В-третьих, экономическая парадигма должна быть отвергнута, потому что существует другая, гораздо более вдохновляющая для понимания сложностей наших процессов внимания - парадигма, называемая "глубинной" экологией и теоретизированная норвежским философом Арне Наессом как экософия:

Экософия" - это соединение приставки "эко-", встречающейся в экономике и экологии, и суффикса "-софия", встречающегося в философии. [. . . .] "София" не обязательно должна иметь конкретные научные притязания, в отличие от сложных слов "логос" (биология, антропология, геология и т. д.), но все "софистические" прозрения должны иметь непосредственное отношение к действию. [. . . .] "София" предполагает знакомство и понимание, а не безличные и абстрактные результаты. 33

В тот же период 1980-х годов, когда Наэсс опубликовал свою самую известную работу, Феликс Гваттари взял на вооружение тот же термин для обозначения необходимой конкатенации нескольких принципиально связанных уровней:

Экософия, артикулирующая совокупность научных, политических, экологических, социальных и ментальных экологий, призвана, возможно, заменить старые идеологии, которые неправомерно разделяли социальное, частное и гражданское и которые были принципиально неспособны установить сквозные связи между политикой, этикой и эстетикой. [...] Я называю ее экософией не для того, чтобы включить все эти разнородные экологические подходы в одну тотализирующую или тоталитарную идеологию, но, напротив, чтобы указать на перспективу этико-политического выбора в пользу разнообразия, творческого диссенсуса, ответственности по отношению к различиям и инаковости. 34

Для обоих центральным утверждением экософского подхода является то, что индивиды не существуют до отношений, которые их образуют: "Реляционизм имеет экософскую ценность, потому что он позволяет легко подорвать веру в организмы или личности как вещи, которые могут быть изолированы от окружения. Говоря о взаимодействии между организмами и средой, мы порождаем неверные ассоциации, поскольку организм - это взаимодействие" 35.

Точно так же можно сказать, что внимание - это взаимодействие. Оно представляет собой важнейший посредник, призванный обеспечить мои отношения с окружающей средой, которая питает мое выживание: существо может сохранять существование только в той мере, в какой ему удается "уделять внимание" тому, от чего зависит воспроизводство его формы жизни. Оно должно "обращать внимание" (beachten) на то, что позволяет ему жить, оно должно заботиться об этом, чтобы заботиться о нем. Внимание - это подлинная деятельность, которая предшествует любому последующему действию: она предполагает сплетение наблюдений и жестов, соблюдая при этом правильный уровень напряжения для поддержания прочных отношений с окружением.

Деятельность, связанная с вниманием, не относится к чисто техническим знаниям (как нас заставляет считать господствующий экономический дискурс), она принадлежит к подлинной экологической мудрости - экософии, - в которой ориентация на цели неотделима от расчетов эффективности. Анализ механизмов экономики внимания, безусловно, заслуживает нашего интереса, поскольку он выявляет новую динамику, накладывающуюся на традиционную экономику, ориентированную на меркантильное производство материальных благ. Но эти анализы должны быть переосмыслены в более широкой перспективе экософии внимания, которая одна способна сформулировать пять уровней экологической реорганизации, необходимой для воспроизводства тех форм жизни, которые мы ценим. Биофизическая экология наших ресурсов окружающей среды, геополитическая экология наших транснациональных отношений, социально-политическая экология наших классовых отношений и психическая экология наших ментальных ресурсов - все они зависят от экологии средств массовой информации, которая обусловливает наши способы коммуникации. 36

Этот последний уровень одновременно и самый поверхностный (надстроечный), поскольку кажется лишь "отражением" остальных четырех, и самый фундаментальный (инфраструктурный), поскольку именно он решает, на что мы обращаем внимание (или не обращаем). От этого зависит, расцветет или погибнет то, что нам наиболее дорого. Вот почему экософия внимания - это вопрос, имеющий для нас жизненно важное значение. И именно поэтому эта работа начнется с анализа состояния нашего внимания в современных медиасистемах.

 

Примечания

1. О критике идеологии нематериального см. например, Matteo Pasquinelli, Animal Spirits: A Bestiary of the Commons (Rotterdam: NAI, 2008) и Éric Méchoulan, La Crise du discours économique. Travail immatériel et emancipation [Кризис экономического дискурса: нематериальный труд и эмансипация] (Quebec: Éditions Nota Bene, 2011).

2. О влиянии цифровых культур на окружающую среду см. Richard Maxwell and Toby Miller, Greening the Media (Oxford: Oxford University Press, 2012); о новых формах эксплуатации в Интернете см. специальную подборку "Luttes de classes sur le Web" ["Классовая борьба в Интернете"], опубликованную в № 54 журнала Multitudes в ноябре 2013 года.

3. Gabriel Tarde, Psychologie économique [Экономическая психология], vol. 1 (Paris: Alcan, 1902) pp. 92 и 162.

4. Там же, стр. 186 и 189.

5. Там же, стр. 71 и 231. О Тарде см. прекрасные работы Маурицио Лаццарато "Изобретательские способности. La psychologie économique de Gabriel Tarde contre l'économie politique [Powers of Invention: Экономическая психология Габриэля Тарда против политической экономии] (Париж: Les Empêcheurs de penser en rond, 2001), а также Bruno Latour and Vincent Lépinay, L'Économie, science des intérêts passionnés. Introduction à l'anthropologie économique de Gabriel Tarde [Экономика, наука о страстных интересах: Введение в экономическую антропологию Габриэля Тарда] (Париж: La Découverte, 2008).

6. Герберт Саймон, "Проектирование организаций для мира, насыщенного информацией" в книге "Компьютеры, коммуникации и общественные интересы", ред. Martin Greenberg, p. 40. [NB. YC цитирует рукописный вариант доклада, прочитанного в Институте Брукинга 1 сентября 1969 года (доступен онлайн). В данном переводе я привел соответствующие отрывки из версии, опубликованной в книге "Компьютеры, коммуникации и общественные интересы", которые не отличаются от версии MS. Перевод].

7. Элвин Тоффлер, "Шок будущего" (Нью-Йорк: Bantam Books, [1970]1984).

8. Дэниел Канеман, Внимание и усилие (Энглвуд Клифф (NJ): Prentice Hall (1973).

9. Georg Franck, Ökonomie der Aufmerksamkeit: