Экология внимания - Citton, Yves;

Внимание к чему-то или к кому-то всегда понимается с точки зрения некой внешней цели - получить что-то, избежать опасности, помочь другому. Внимание, которое мы "уделяем", является средством, которое растворяется в цели, на которую оно направлено, - подразумевается, что вы потратили время и усилия впустую, если, несмотря на уделенное внимание, ожидаемая отдача не материализуется. С другой стороны, "быть" внимательным ["faire" attention] подразумевает занятие деятельностью, которая представляет собой собственную цель (например, занятия спортом или музыкой [faire du sport ou faire de la musique]). Усилие внимания несет в себе собственную выгоду: увеличение нашей способности быть внимательным - что теперь представляется благом само по себе.

Итак, что мы делаем, когда внимательны? О какой "общей экономии" 2 идет речь, когда усилия приносят даже , если они не приносят никаких видимых плодов? Как мы можем быть внимательными вместе, не обрекая себя на паранойю общего врага или единообразие согласованных перспектив? И, прежде всего, каким образом альтернативная экономика, очерченная подобной деятельностью, должна быть осмыслена в рамках определенной экологии? Именно это мы и попытаемся прояснить на этих заключительных страницах.

Индивидуации

Как и спорт, как и музыка, аттенционное усилие ценно прежде всего своими индивидуационными эффектами. Самое важное, что оно производит, - это не просто возможность продолжить индивидуацию нашего бытия (помогая нам избежать внешних угроз разрушения), но, прежде всего, конкретная реализация этой индивидуации. Если воспользоваться лексикой, заимствованной Бернардом Штиглером из хайдеггерианской традиции, внимание не только позволяет нам обеспечить "существование", избежав смерти, и "существование", вызвав появление через нас уникальной и беспрецедентной формы жизни; но, прежде всего, оно позволяет нам обрести большую "консистентность" в тех отношениях , которые в нас сотканы. Она не только помогает нам продолжать существование, но и позволяет нам стать самими собой.

Эти кажущиеся абстрактными, даже заумными, различия имеют весьма практические последствия. Именно изменение приоритета между пропитанием и постоянством характеризует помешательство на безопасности в нашем доминирующем аттенционном режиме. Позорная тюрьма Гуантанамо или Патриотический акт в США, как и мантия страха, поддерживаемая во Франции планами "Вижипират", предупреждениями против карманников, цыганской общины и нищих, вместе со всей токсичной риторикой вокруг "терроризма" - все это лишь (казалось бы) защищает наше существование, не позволяя нам стать ничем иным, как покорными и запуганными зомби. Режим повышенного внимания к безопасности - это трагический пример того, что мы можем "сделать с собой", если будем внимательны к одним вещам (смертельным угрозам, которые были преувеличены в угоду нескольким политическим и коммерческим интересам), а не к другим (возможностям для лучшей жизни, которые мы все могли бы разделить в планетарном масштабе).

Мы становимся личностями, которыми мы являемся, в зависимости от путей, по которым стабилизируется наше внимание. Но путь, который приводит к таким путям, требует времени: он подразумевает период ожидания и зал ожидания, которые со все большим нетерпением сжимаются способами коммуникации, навязанными нам интенсификацией современности в течение последних двух столетий. Одна из главных критических замечаний, которые следует адресовать нашим нынешним социально-политическим режимам, заключается именно в том, что они не предоставляют нам времени ожидания [le temps de l'attente], времени предвкушения - времени, в котором формируется наше внимание. Это совершенно справедливо подчеркнул Бернард Штиглер:

Внимание - это то, что формируется медленно, через сложную систему заботы, от первых жестов, которые мать посвящает младенцу, до самых изощренных форм сублимации, через все, что составляет суперэго. Я могу завладеть вниманием животного и создать условные рефлексы, напоминающие предвкушение, как Павлов и его собака, - но это не предвкушение [attentes]: это инстинктивное и автоматизированное поведение, то есть противоположное предвкушению, которое как раз и предполагает внимание. [...] Предвосхищение не является рефлексом, а внимание - это то, что формируется: произвести внимание в психологическом существе - значит обязательно участвовать в психической и коллективной индивидуации, а значит, произвести социальное внимание с психологическим вниманием, произвести, то есть, социальную связь. 3

От бегства от непосредственной опасности к продуманной заботе о ценности взаимосвязей - пришло время перейти к пяти широким уровням индивидуации внимания, которые мы имели возможность рассмотреть в предыдущих главах. На самом широком, коллективном, уровне наше внимание формируется в соответствии с доиндивидуальной модой школы рыб или пчелиного роя: осознание определенных опасностей или определенных возможностей настигает нас подобно волнам земли или СМИ, которые видны только с очень большого расстояния, поскольку пересечение поверхностных волн имеет тенденцию скрывать глубокую динамику. Мы можем думать о наших общих языках (французском, испанском, русском, английском, мандаринском) как о вместилищах, которые стали фильтрами для этой последовательности осознания, что означает, что они несут в себе неявное трансиндивидуальное знание, которое бесконечно богаче, чем может быть прояснено нашим формализованным пониманием . Эти осадочные коллективные потоки, которые проносятся через всю человеческую историю, если рассматривать их с Сатурна, служат каркасом и канвой для наших личных индивидуаций.

В меньшем масштабе совместного внимания, именно через внимание других конкретных людей, присутствующих в наших органах чувств, мы постепенно (и бесконечно) одушевляем последовательность нашей личности. В то же время, когда они воздействуют на различные объекты, которые мы идентифицируем в мире, валоризация, присущая аттенциональным процессам, представляет собой ценность, которую мы приобретаем в наших собственных глазах. Мы находимся здесь в области, так хорошо очерченной Георгом Франком в том, что он назвал Selbstwertgefühl и Selbstwertschätzung: "внимание людей доход определяет, насколько они могут наслаждаться чувством собственной ценности". 4

Внимательность как таковая больше и онтологически более высокого порядка, чем все, что проявляется в ней или в ней самой. Самоотверженная внимательность наделяет достоинством человека, получающего внимание. Уже одно это делает получение чьего-то благосклонного внимания самым высоко ценимым благом для существ, которые сами внимательны. Получить внимательное отношение - значит стать частью другого мира. Ни одно внимательное существо не имеет прямого доступа к миру внимания другого существа. Однако, получая внимание другого существа, оно становится представленным в мире этого другого существа. И именно представленность в сознании другого существа делает желание быть замеченным таким непреодолимым. 5

Помимо того, что моя индивидуация вбирает в себя потоки СМИ, ориентирующие мое внимание на то, а не на это, она получает свою структуру и содержание от внимания, оказываемого мне "близкими" людьми (родителями, друзьями, учителями, соседями, коллегами), поскольку совместное внимание - это вопрос присутствия и близости (пусть даже телеэстетического характера благодаря телефону или скайпу). Сила, которой обладает моя